– Ты видела? – спросила через некоторое время Занна. – Из автобуса как будто что-то упало… Интересно, что бы это могло быть?

– Не знаю, – прошептала Диба.

Над крышами дул сильный ветер, пронизывая буквально до костей. Гудение насекомых стихло – они были уже далеко. Кругом было совсем тихо. Девочки замерзли и вдобавок чувствовали смертельную усталость. После всего пережитого они вдруг остро ощущали, что остались совсем одни.

– Ну ладно, хватит, пора идти, – сказала наконец Занна. – Нельзя же сидеть тут, и киснуть, и хныкать, ах, мол, какие мы бедные и несчастненькие.

– Ну давай посидим еще немножко, – уныло отозвалась Диба.

Тем не менее она нехотя встала, не выпуская из рук Кисляя.

– Сами виноваты, – сказала Занна. – И теперь делать нечего. Надо идти.

Бублик дневного светила опускался все ниже. Небо темнело.

– Надо поискать на ночь какое-нибудь укрытие, – сказала Занна.

– Хорошо бы найти что-нибудь поесть, – добавила Диба.

Они с трудом полезли вверх по скату, кое-как доползли до самого верха и огляделись.

Вокруг, куда ни кинь взгляд, словно застывшие волны бесконечного моря, тянулись крыши, крытые черепицей самых разных оттенков красного цвета: серовато-красного и красновато-серого или просто цвета ржавого железа. Еще окружающий вид можно было сравнить с холмистой местностью: склоны крыш то круто вздымались, то были более пологие, а между ними, словно глубокие овраги или узкие пропасти, зияли провалы улиц и переулков с их темными, ничем не освещенными глубинами, где могло таиться все, что угодно. В некоторых крышах были прорезаны слуховые окна или поблескивали окна мансард; почти из каждой торчали короткие и толстые печные трубы, похожие на странные грибы. Было также много антенн, проволочные пальцы которых торчали во все стороны.

Они долго смотрели туда, куда, как показалось Занне, из автобуса что-то упало. Но над бесконечными волнами черепицы не было заметно ни малейшего движения.

– Что же делать? – продолжала хныкать Диба. – Как отсюда выбраться?

– Думаешь, я знаю? – ответила Занна. – Послушай, давай все-таки попробуем куда-то двигаться, не торчать же здесь как дурам…

Она осторожно приподнялась и полезла вдоль конька крыши. Диба смотрела на нее как на сумасшедшую.

– Легко сказать… – проворчала она.

Тяжело вздохнув, Диба сунула Кисляя в сумку и очень медленно и осторожно поползла вслед за подругой.

Вдруг где-то поблизости раздалось громкое жалобное блеяние. В ответ откуда-то издалека послышалось точно такое же. Девочки замерли на месте.

– Что это было? – прошептала Диба.

– Откуда я знаю? – так же шепотом ответила Занна.

– Меня, что ли, Шуазихой прозвали? Ты у нас «избранная», ты должна все знать и уметь. Вот и шуазуй мозгами.

– Заткнись, – огрызнулась Занна.

– Сама шуазиткнись.

Занна не удержалась и звонко рассмеялась – действительно, получилось смешно. Они доползли до печной трубы и остановились, чтобы отдышаться.

Вдали вздымался лес высотных многоэтажек, виднелась какая-то странная то ли раковина, то ли овощ, дальше – гибрид печатной машинки и холодильника, в общем, далекая панорама Нонлондона, открывающаяся с крыши одного из домов, но прямо перед их взором расстилалось море черепичных крыш, и ничего хорошего это море им не предвещало.

Становилось все темнее. Диба прислонилась к трубе. Кисляй с несчастным видом тыкался ей в руку.

– О боже, – вздохнула Диба. – Как я хочу домой, к маме и папе! Как нам отсюда спуститься? – снова запричитала она.

– Именем Нетвердайбла, отвечай, для чего ты хочешь спуститься? – вдруг раздался над ними чей-то громкий голос.