Сартвен смотрел им вслед. У него было дурное предчувствие. 

3. Глава 2.

Я прихожу в себя от качки и криков. Множественных перекликающихся, сталкивающихся в мокром соленом воздухе криков, яростных, полных живой, сочной, почти радостной злобы. Память возвращается толчками, словно вырывающийся из-под земли родник. К сожалению, моя память включает в себя только короткий эпизод на башне. Двое воинов. Светлоглазый, черноволосый маг, склонившийся у моих ног, обещавший мне, что все будет хорошо, обещавший... как же его звали? Надо обязательно вспомнить его имя, это очень важно. И, может быть, тогда... 

Резко поворачиваю голову. Нет, чуда не случилось, крыло, прикрытое тёмным мятым плащом с чужого плеча, на месте, и не оказалось ни видением, ни кошмарным сном. Платье на мне то самое, что принес воин по имени Сэд, ноги обуты в чужие ботинки, слишком большие, старые и грязные. Я сажусь на кровати и оглядываюсь: маленькая коморка, деревянные стены, пол, потолок, узкая кровать с продавленным тощим матрасом и облезлой подушкой. В комнатушке две двери, одна из которых заперта, а за другой - два прикрытых тяжелыми крышками ведра, одно с водой, довольно чистой на вид, и привязанной к ручке кружкой. Второе пустое, надо полагать, ночной горшок... Я воспользовалась обоими. Хотелось умыть лицо и руку, но я пожалела питьевую воду, да и умываться одной рукой было неудобно. Привыкну ли я когда-нибудь быть такой? Или я всегда такой и была?

Деревянная хлипкая дверь, обнаруженная прямо перед моей узкой покачивающейся вверх - вниз кроватью, накрепко запертая, вдруг резко распахивается, буквально разлетается в щепки от мощного удара извне. На пороге стоит голый по пояс смуглый мужчина с густыми черными волосами на груди, животе и лице. В одной руке он сжимает слегка изогнутый кинжал. Его лицо, почти полностью утопающее в бровях, бороде, усах, искажено воинственной гримасой.

...что-то подсказывает мне, господин маг, что если всё и наладится, то не у меня. И даже в этом случае  - далеко не всё. Вы соврали мне, господин маг, а мне так хотелось вам верить. Больше я не повторю такой ошибки.

***

Смуглый волосатый мужчина ухватывает меня за край плаща и буквально выволакивает из крохотной комнатки, что-то приговаривая на незнакомом наречии. Почему язык воинов и мага я понимала, а этот - нет? Как называется страна, в которой мы находимся? Та же пустота, что и при мыслях о себе. Впрочем, если меня сейчас убьют, какая, в сущности, разница, где это случится. 

Мы поднимаемся по узкой деревянной лесенке, которая так же качается, как и кровать, и деревянный пол. Идти неудобно, мужчина вытолкнул меня вперед, я хватаюсь единственной рукой за липкие влажные перила, на всякий случай крепко прижимая крыло к себе, пряча его под плащом. Чувствую себя... уязвимой. Можно подумать, будь я даже с двумя руками, смогла бы что-то противопоставить такому верзиле? Но от осознания своего уродства я слабее вдвойне. 

На секунду я останавливаюсь на одной из скользких ступенек, и идущий сзади мужчина незамедлительно отвешивает мне звучный хлопок ниже поясницы. Возмущение, охватившее меня с ног до головы, достойно оскорбленной королевы, я выбираюсь наружу, из темноты на свет, разворачиваюсь и, глядя в ухмыляющуюся мохнатую физиономию, задыхаюсь от внезапной злости. В этот же момент земля под ногами вздрагивает, порыв бешеного ветра ударяет в нас, и мужчина, не удержав равновесия, кубарем валится вниз. А мое крыло рефлекторно взмывает вверх.

Крики, брань - легко узнаваемая на любом языке пестрая, почти базарная многоголосица – всё это мигом прекращается. Впрочем, абсолютной тишины не получается - что-то скрипит, стучит, перекатывается. И шум, неповторимый и такой узнаваемый шум бьющихся о борт волн. Я медленно оборачиваюсь, крыло все так же настороженно приподнято, словно я собираюсь взлететь. Сзади меня, на деревянной корабельной палубе стоит человек тридцать, все мужчины, все очень разные, но одинаково одетые нарочито небрежно, слишком легко для такого холодного ветра, многие, как и мой провожатый, обнажены по пояс. Все, как один, в упор смотрят на меня. А за ними бескрайняя сине-стальная гладь моря.