Кто-то нервно подхихикнул.

– В любом случае мы хотим видеть лорда Витинари, – сказал Боггис.

– Нет.

– Нет?.. А почему?

– Указания доктора.

– Правда? Какого же?

Позади Ваймса сержант Колон прикрыл глаза.

– Доктора Джеймса Мнимсома, – сказал Ваймс.

Прошло несколько секунд, пока до всех дошло.

– Что? Уж не хочешь ли ты сказать… Джимми Пончика? Да он же коновал!

– Я тоже так думаю, – согласился Ваймс.

– Но почему именно он?

– Потому что большинство его пациентов живут и здравствуют поныне, – ответил Ваймс и вскинул руку, требуя тишины. – А теперь, господа, я вынужден вас покинуть. Где-то бродит отравитель. Я хочу найти его до того, как он превратится в убийцу.

И Ваймс принялся подниматься по лестнице, стараясь не обращать внимания на крики позади себя.

– Вы уверены в старине Пончике, сэр? – схватив его за рукав, уточнил Колон.

– А ты ему доверяешь? – спросил Ваймс.

– Пончику? Конечно же, нет!

– Правильно. Ему нельзя верить, поэтому ему никто не доверяет. Так что все нормально. Но я собственными глазами видел, как он выходил лошадь, про которую сказали, что она годится только на колбасу. Коновал должен делать свою работу, Фред, иначе у него будут большие проблемы.

И это было чистой правдой. Когда обычный, человеческий доктор после долгих кровопускательных процедур вдруг обнаруживает, что его пациент наконец не выдержал и скончался, он разводит руками и говорит: «Ну что поделаешь, на все воля божья, с вас тридцать долларов». И спокойненько себе уходит. Это все потому, что человеческая жизнь почти ничего не стоит. А хорошая скаковая лошадь, со своей стороны, может стоить все двадцать тысяч долларов. И доктору, который позволит лошади слишком быстро отбыть на бескрайние небесные пастбища, лучше не гулять потом по темным улочкам. Иначе одним прекрасным вечером он услышит за своей спиной: «Господин Хризопраз очень расстроен», после чего этому самому доктору весьма доходчиво продемонстрируют, что жизнь полна несчастных случаев.

– Никто не знает, где капитан Моркоу и Ангва, – сказал Колон. – У них сегодня выходной. Шнобби также не могут найти.

– Ну, хоть одно приятное известие…

– Дзынь-дзынь, дзынь-подзынь, – послышался голос из кармана Ваймса.

Он вытащил маленький органайзер и поднял крышку.

– Да?

– Э… ровно полдень, – сказал бесенок. – Обед с госпожой Сибиллой.

Возвестив это, бесенок с подозрением уставился на лица Ваймса и Колона.

– Э-э… я надеюсь, у вас все нормально? – осведомился он.

Шельма Задранец вытер лоб.

– Командор Ваймс прав. Очень похоже на мышьяк, – промолвил он. – Вы только посмотрите на цвет его лица.

– Дрянное дело, – признал Джимми Пончик. – Но еще такое бывает, когда ешь то, на чем спишь. За ним могли не углядеть?

– Все простыни на месте – таким образом, я думаю, этот вариант отпадает.

– А как он мочится?

– Э. Мне кажется, нормальным образом.

Пончик всосал воздух через зубы. У него были замечательные зубы. В том смысле, что их сразу в нем замечали. Они были цвета внутренней поверхности немытого чайника.

– Прогуляйте его по кругу на спущенных вожжах, – посоветовал он.

Патриций открыл глаза.

– А ты точно доктор? – поинтересовался он.

Джимми Пончик ответил ему неуверенным взглядом. Он не привык к пациентам, которые умеют разговаривать.

– Ну да… И у меня много клиентов, – сказал он.

– Правда? Я могу быстро исправить эту проблему, – огрызнулся патриций.

Он попытался подняться и снова опрокинулся на кровать.

– Я подготовлю микстуру, – пробормотал Джимми Пончик, потихоньку отступая. – Зажимаете ему нос и вливаете в горло дважды в день. И никакого овса.