— Так, — Арису, наблюдавшая за этим обменом взглядами очень внимательно, наклонилась ко мне. — А ну-ка рассказывай. Что это за мужик и что у тебя с ним за отношения?

— Да нет никаких отношений... — тоскливо вздохнула я. — Ладно. В общем, его зовут Константин. Это было еще до истории с Володей — на первом курсе универа...

[1] Merdeux (фр.) – засранец.

4. История третья, археологическая

Вообще-то работаю я переводчиком. Но на иняз я так и не поступила тогда.

Тут дело в чем. Мы, Привратницы, знаем все языки, сколько их есть. Ну то есть как — знаем... Попросите меня сказать что-нибудь, например, по-казахски, ни одного слова я вам не скажу. Но если ко мне подойдет казах и заговорит по-своему — я его не только пойму, но и отвечу на чистейшем казахском и безо всяких там акцентов. Говорить или читать я могу вообще на любом существующем языке, и учить мне для этого ничего не надо.

Но на экзамене в лингвистический вуз надо было знать английскую грамматику — причем так, как понимают ее экзаменаторы. Попробуй они просто пообщаться со мной по-английски — я говорила бы с ними как коренной житель Нью-Йорка или оксфордский профессор, на выбор. Но вот неправильных глаголов я, убейте меня, не назову больше пяти, и то со скрипом. И правила ни одного не вспомню. В общем, подвела меня собственная самоуверенность — думала, что уж к экзамену по специальности мне можно не готовиться... эх, чего уж теперь.

По большому счету-то никто не смотрит особенно на специальность в дипломе. Было бы хоть какое-то высшее образование, а там — важнее всего практика и навыки. А навыков переводчика у меня хоть отбавляй. В общем, поразмыслила я немного — и поступила неожиданно для самой себя на истфак. Во-первых, мне показалось, что это романтично и интересно, а во-вторых... ну ладно, ладно, по-настоящему все дело было в том, что в день, когда я пришла в универ, именно на истфак подавал документы Максим Рогожкин. И я сразу догадалась, что это судьба.

Максим.... ооооо, Макс был мечтой девушек всех пяти курсов истфака, а также всех девиц из числа политологов и культурологов, которые учились в одном корпусе с нами, и даже некоторых преподавательниц. В него были влюблены действительно все поголовно. Конечно, я не стала исключением.

А вы бы стали? В школьные годы Максим занимался волейболом, чему способствовал высоченный рост, однако позднее предпочел любительский бодибилдинг, который очень скоро, видимо, принес свои плоды. У Макса были широкие плечи и рельефные мускулы. Кубики его пресса можно было пересчитать сквозь обтягивающую футболку. Я считала, кстати, — ровно восемь. Еще у него были серо-голубые выразительные глаза, волевой подбородок и светлые волнистые волосы чуть ниже плеч. Длинные волосы у мужчин — моя слабость, между прочим.

Казалось бы, при такой внешности Макс мог бы работать моделью в каком-нибудь журнале или там актером, играть всяких мачо и героев-любовников.

Но Рогожкин при всей своей сногсшибательности отнюдь не был «тупой блондинкой». Он был еще и неглуп, хоть и не хватал таких уж звезд с неба. Ну и амбициозен, чего уж. Однажды он признался мне, что собирается сделать большую политическую карьеру. Самым лучшим выбором для этого было бы поступить на политологию или на экономфак, но там был слишком большой конкурс, а Макс трезво оценивал свои силы. Каких-то очень богатых или влиятельных родственников у него не было, а потому он просто поднатужился — и поступил на бюджетное отделение истфака. И с самого первого курса уверенно шел к красному диплому.