А где-то там безликая тварь держала судьбу Джоша Кирквуда в своих руках.

Отчаяние и страх явно начали перекрывать уверенность, которую она усердно себе внушала.

День 2-й

4.34

– 11 °C

Пол загнал свою «Селику» в гараж, заглушил двигатель и остался в машине в оцепенении, глядя прямо перед собой на велосипеды, которые он повесил на стену на зиму. Два горных велосипеда и новый внедорожник, который они подарили Джошу на его день рождения. Внедорожник был черным с брызгами неоново-яркого фиолетового и желтого цветов. Колеса походили на большие пустые глаза, смотревшие на него.

Джош. Джош. Джош.

Они приостановили поиск на территории выставки в четыре утра и попросили всех собраться в здании старого пожарного депо к восьми. Продрогшие до костей, опустошенные, унылые, полицейские и добровольцы двинулись толпой назад к стоянке ледовой арены.

Сейчас Пол как будто прокручивал в голове кино, наблюдая за собой со стороны. Вот он, сердито жестикулируя руками, с искаженным лицом обрушился на Митча Холта.

– Что, черт возьми, происходит! Почему вы отзываете их? Джош все еще там!

– Пол, мы не можем заставить людей работать за пределами человеческих возможностей. – Они стояли позади холтовского «Форда», и он старался загородить собою Пола от любопытных взглядов толпящихся у стоянки людей. – Они были там всю ночь. Все замерзли и устали. Будет лучше, если мы отпустим сейчас всех отдохнуть, а с рассветом продолжим поиски.

– Вы хотите спать?! – Пол кричал, не веря тому, что происходит, желая, чтобы весь мир слышал его. Головы наблюдателей повернулись. – Вы оставляете моего сына там с каким-то сумасшедшим, а ваши люди могут пойти домой и поспать? Это невероятно!

Эти слова попали точно в цель – в уши репортеров, которые не уехали в теплые комнаты мотеля. Они тут же набросились на Холта, как рой москитов, чувствующих запах крови. Холт был разъярен импровизированной мини-пресс-конференцией, которая произошла так внезапно, но Пол не такое дерьмо, чтобы подставлять Митча Холта. Он хотел только, чтобы его услышали. Он хотел, чтобы его горе и отчаяние было снято на видео и весь мир увидел это.

Теперь он чувствовал себя потерянным и опустошенным. Руки дрожали на кожаной оплетке рулевого колеса. Сердце учащенно билось и, казалось, стремилось вырваться из груди. Он почувствовал, что не может дышать. Где-то вдалеке над крышами пролетел вертолет.

Джош. Джош. Джош.

Пол выбрался из машины, обошел со стороны капота фургончик Ханны, поднялся по ступенькам лестницы и вошел в прихожую. На кухне горел свет. Незнакомый мужчина сидел за столом, близоруко рассматривал журнал и пил кофе из гигантской керамической кружки, приобретенной на фестивале эпохи Возрождения. Он встрепенулся, когда Пол вошел в комнату, стаскивая на ходу куртку.

– Курт Маккэскилл, БКР. – Сдерживая зевок, он протянул удостоверение личности.

Пол склонился над столом и долго изучал его, затем подозрительно посмотрел на агента, как будто не вполне веря, что перед ним именно тот человек, кем он назвался. Маккэскилл выдержал экзамен со стоическим терпением. Его налитые кровью глаза были, видимо, прежде голубыми, густая копна волос горела ярким рыжим пламенем. На нем был пестрый лыжный свитер, похожий на телевизионный рекламный образец.

– А вы?.. – агент выжидающе смотрел на Пола.

– Пол Кирквуд, это мой дом, это – мой стол, вы за ним сидите, мой кофе, вы его пьете, мой сын, его ваши коллеги искали бы сейчас, если бы не были слишком ленивы, чтобы озаботиться этой проблемой.

Маккэскилл нахмурился, обошел стол и протянул Полу руку.