– Мы взяли за основу ваше уголовное законодательство, товарищ Берия, и разрабатываем основные положения нашего закона.

– Не нужно торопиться. – Берия поднял указательный палец. – Неудачный принятый плохой закон хуже, чем его отсутствие вообще. Не забывайте об этом. Есть одна существенная разница. И она заключается в том, что когда коммунисты в нашей стране взяли власть, то сформировалась однопартийная система. У вас иные традиции, иной менталитет. Не стоит ломать и ставить бетонные заслоны. Вашим товарищам в комитете стоит подумать о том, что система в стране должна быть многопартийной. Пусть будут небольшие расхождения, пусть сферы влияния партий несколько отличаются, но в целом все силы должны быть представлены в одном направлении. Вот вы приняли в сентябре этого года декрет об аграрной реформе. Замечательно, продолжайте работать в этом диапазоне, пусть инициатором полезных временных декретов будет и рабочая партия. Пусть коммунисты останутся лидерами, руководящей силой, но нельзя отказываться от помощи представителей других слоев населения. Но это мы еще обсудим с товарищами в вашем комитете, поможем добрым советом.

– Нам нужна сильная милиция, – согласился поляк, прекрасно знавший о целях этой встречи. – Я привез вам проект декрета о милиции, который установит порядок создания милиции и основные принципы ее деятельности.

– Но самое главное, что мы должны сделать, дорогой товарищ Радкевич, – уверенно сказал Берия, – это сформулировать основные принципы взаимодействия наших органов противодействия преступности и угрозам извне с вашими. Если мы будем действовать сообща, тогда можно говорить о защите всего нашего социалистического лагеря. Вы знаете, кто прибыл в Москву от польского правительства в изгнании?

– Так называемого. – Лицо поляка исказила брезгливая улыбка. – Миколайчик, Грабский и Ромер. Они ждут встречи с Черчиллем и Сталиным. Я знаю, что до этого времени у них уже были попытки связаться с британской миссией, но британцы не идут навстречу.

– Мы считаем, что господин Черчилль уже сформулировал свое отношение к польскому вопросу, – серьезно сказал Берия. – Никаких неожиданностей отсюда нам ждать не придется. Но вот поддерживать контакты за все время работы конференции надо обязательно. Товарищ Коган, который вас привез сегодня, будет нашим полномочным связным.

Коган вернулся на квартиру, которую занимала группа, далеко за полночь. Но оперативники не спали. Более того, они только собирались ужинать, и Буторин, поднявшись из-за стола, похлопал Когана по плечу.

– Давай умывайся, а то у нас картошка стынет и соленые огурчики греются.

Обмен информацией происходил за ужином. Коган, в свою очередь, рассказал о польских делегациях и обстановке вокруг польского вопроса.

– Тебя что-то беспокоит? – Шелестов внимательно посмотрел на Бориса. – Насколько я понял, по личному приказу Берии обе делегации находятся под пристальным наблюдением.

– В плане контактов ничего измениться не может, – пожал Коган плечами. – Позиция всех сторон ясна. Изменить ситуацию трудно, но можно только одним способом – устроить провокацию. Я думаю, что никому не придет в голову устраивать, скажем, покушение на Черчилля или Сталина. Но вот расстановка политических сил в Польше нестабильная, много разногласий, хотя много и общего в целях. Единственный вопрос, который остается спорным, – отношения с Советским Союзом, а значит, и с линией Керзона. На этом можно поднять польскую общественность, если действовать умело.

– Без участия Великобритании польское правительство в изгнании не решится на такую авантюру, – возразил Сосновский. – А если Миколайчик решится на такое, он, скорее всего, лишится вообще любой поддержки Черчилля. Великобритании важнее Балканы. Польшу они нам сдадут в любом случае. Да еще разрешат присоединить территории, которые когда-то отошли Германии. А вот поссорить нас с польскими демократами могут.