Сейчас он почувствует дрожь в руке… Мы вплотную и мне страшно смотреть ему в глаза, я рассматриваю шрам на щеке. Неужели догадался? Решил прессануть за то, что его узнала? Больше всего хотелось, чтобы заносчивый и жесткий тиран и сатрап, которого все ненавидят, пришел в приемную вместе с телохранителем с двумя пушками… Без них не чувствую себя в безопасности.

– Не сделаешь мне кофе?

Какое облегчение… Всего лишь кофе.

– Какой?

– На твой вкус, покрепче.

Руки дрожат, но я собираю волю в кулак и любезно улыбаюсь. Пока готовлю двойной американо, Андрей наблюдает через приоткрытую дверь. Не оставляет ощущение, что специально пришел рано, чтобы оценить меня со стороны. Здесь камеры, уговариваю себя, он ничего не сделает, но от этого взгляда бьется сердце, словно за мной следит хищник. Хотя мне не угрожают. Пока.

Мне бы его ментам сдать. Вместо этого готовлю киллеру кофе.

Лучше не связывайся, Кленова.

Делай вид, что ничего не знаешь. Не засыплешься – и все будет хорошо. А боссы пусть разбираются между собой. Это не мое дело.

– Пожалуйста, – я подаю кофе.

Он выглядит уставшим, словно давно на ногах, и нуждается в стимуляторах.

– Спасибо.

Обхожу его и сажусь за стол – хоть какое-то убежище. Скорей бы вернулся Романов!

– Ты испугана?

Прячу дрожащие руки на коленях, и поднимаю глаза.

– Расскажи про нападение, – просит он.

– Их было четверо, – выдыхаю я. – Они избили водителя, порвали на мне одежду и оставили надпись маркером. На спине.

– Какую?

Медлю. Романову я солгала, что прочесть не смогла, но располагающий взгляд Андрея вытягивает правду против воли:

– Про вашего босса.

– Давай на ты, – поправляет он. – Мы ведь знакомы, Аня?

В горле появляется колючий ком.

Какого черта я напомнила про тот «рено»? Теперь даже не смогу сказать, что обозналась. Он просто не поверит. Скорее даже заподозрит, что я все знаю и наведается ночью, чтобы убрать свидетеля.

Так что изображай хорошую девочку.

– Я все поняла… – бормочу я.

Оставив чашку на подлокотнике кресла, он подходит. Пульс зашкаливает. Заставляю себя смотреть Андрею в глаза, чтобы взгляд не бегал.

– Почему ты уехала без предупреждения тогда? – спокойно спрашивает он. – Я тебя чем-то расстроил? Обидел? Или испугал?

– Нет, что ты… – непринужденный разговор, а взгляд, как у следователя. Он подозревает, что я узнала правду и сбежала. – Все было отлично. Мама попросила срочно вернуться, я не могла ждать. Прости. Нужно было записку оставить. Я жалела потом…

– Ничего, – отвечает, изучив мои глаза.

Андрей понимает, что я не лгу, отходит к окну и отодвигает жалюзи. Отсюда открывается прекрасный вид на город. Урбанистический горизонт в ночных тонах.

– Я все понимаю, – продолжаю я. – У тебя своя жизнь, ты, наверное, женат, у тебя важная работа… Извини, я не буду лезть. Напомнила, не подумав.

Пауза.

– Давно здесь работаешь?

– Два дня.

Практически ощущаю его мысли: такое странное совпадение. Мы знакомы, и я оказалась здесь перед сделкой наших боссов. На близкий контакт Андрей со мной не пойдет. Слишком подозрительная ситуация.

– Что написали у тебя на спине? – он возвращается к делу, и я решаю, что вопрос с нашими «отношениями» закрыт.

– Угрозы Романову. Надпись размазалась, кажется, запрещали заключать с Глодовым сделку… Спросите у него. Извините, я все же предпочитаю соблюдать дистанцию. Хотя бы на людях…

– Как хочешь, – он мягко улыбается. – Сможешь их опознать?

– Да, – морду урода, который рвал на мне одежду я не забуду.

– Я кратко обрисую ситуацию, чтобы ты понимала. Твой босс в ярости, что на тебя напали. Для него все равно, что напали на него. Одежду на тебе порвали специально – чтобы его унизить. Для Романова это принципиальный вопрос. Эти проблемы привел мой босс и теперь я должен найти исполнителей и заказчика.