Но Фрида была великолепна. Начать с того, что каждый раз ее волосы были уложены по-новому: завиты, распущены, покрыты лаком, заплетены в косички. Каждое утро незадолго до девяти Рут распахивала дверь в гостиную, которую тщательно закрывала на ночь, и подходила к окну, чтобы увидеть появление Фриды из такси. Ее волосы то были уложены в замысловатую прическу, то падали прямыми прядями на плечи. Иногда они меняли цвет. Однажды Фрида появилась с такими светлыми волосами, что голова перестала подходить к ее могучему телу. В то утро она казалась немного утомленной. Она первым делом приготовила себе чашку чая и уселась на ступеньку заднего крыльца с видом роскошной крашеной блондинки. Из-за резкого химического запаха кошки старались держаться от нее подальше. Платиновый цвет продержался всего несколько дней, затем он превратился в желтый, отливавший медью, а тот в свою очередь сменился цветом пшеницы, более изысканным и в то же время более детским. На смену белокурому пришел рыжий, затем цвет красного дерева и, наконец, блестящий иссиня-черный и вновь каштановый, готовый повторить весь цикл сначала. Фрида выслушивала комплименты по поводу своих волос с горделивой улыбкой и осторожно, не касаясь головы, поднимала к ним руку.

– Это мое хобби, – говорила она.

Прежде Рут не приходилось встречать людей, превративших в хобби собственную голову.

Великолепные прически Фриды не мешали исполнению ее обязанностей. В первые недели она трудилась в бодром расположении духа, которое однако нельзя было назвать радостным. От нее исходили решительность и деловитость и одновременно некоторая томность и осторожная неторопливая податливость. В чемодане оказались огромные бутылки с дезинфицирующей жидкостью, источавшей запах эвкалипта. Каждое утро Фрида драила полы этой скользкой субстанцией, направляя швабру грациозными движениями крепких ног. Поначалу в доме появился приятный запах леса, но затем этот запах стал настолько едким, что кошки предпочитали спать на возвышенных местах, подальше от отмытого дерева и кафеля. Когда Рут заикнулась об этом, Фрида встала на безупречный пол и глубоко и шумно втянула в себя воздух, демонстрируя полезные для бронхов качества своей уборки.

– Только понюхайте! – воскликнула она и заставила Рут дышать, пока у той не защипало в горле. – Разве это не прекрасно? Разве это не лучше водорослей и мух?

Фрида с самого начала дала понять, что не любит запаха моря.

Во время уборки она продолжала оценивать «ситуацию» Рут. Она заметила отсутствие поручней в ванне и ограды в саду. Она выспрашивала Рут о состоянии ее здоровья, подвижности суставов, потере волос, качестве сна, пищевом рационе («Вы теряете вес», – говорила она с упреком, как будто давно была знакома с очертаниями тела Рут) и социальных контактах. Она заставила Рут заполнить несколько опросников: «Как часто вы моетесь: а) ежедневно, б) раз в два-три дня, в) время от времени, г) по особым случаям» или «Обведите кружком графу, соответствующую вашему доходу в прошлом финансовом году».

Итогом этого опроса было заявление Фриды о том, что Рут не имеет права на социальное жилье.

– Людям вроде вас обычно его не дают, – произнесла она с явным удовольствием.

В ответ на возражение Рут, что социальное жилье ее не интересует, Фрида со сведущим видом сказала:

– Бедняки не выбирают.

– Беднякам не приходится выбирать, – сказала Рут.

– Бедняки не выбирают, – твердо поправила Фрида.

– Да, я знаю, – ответила Рут, с иронией оценив свою попытку усложнить разговор. – Я повторила прежнюю версию этой поговорки шестнадцатого века, от которой происходит современная. Только представьте себе, она употреблялась уже четыре сотни лет назад.