– Вам нужно поспать, Генрих Карлович! – строго сказала сестра Маргарита. И выжидающе взглянула на Сону.

– Спи-спи-спи! – приказала Соната, а сама всё смотрела на пачку листов с фотооттиском важной кошачьей морды.

Архивариус обмяк на кровати и засопел, шевеля усами, сам словно серый потрёпанный кот.

– Ужас что творится, – сказала сестра, когда они вышли из печальной палаты. – Все с ума посходили! Тут недавно лечилась Пелагея Никитична, помнишь такую, Сона? Пирожки пекла на углу Цветочной? Так просто рыдала по кошечке!

Соната помнила смешливую женщину, всегда угощавшую детвору. Ей нравились ватрушки с малиной: начинки Пелагея никогда не жалела. Но её пекарня на углу Цветочной была уже месяц закрыта.

– А куда она пропала, сестра? Неужели уехала из Альхенгофа?

– Какое там, – Маргарита вздохнула. – Внизу она, в холодильнике. Спать тебе не даёт по ночам.

– Ой, – огорчилась Сона. – Рыжая дама в светлой рубашке? Так она умерла от горя?

Маргарита не успела ответить.

На первом этаже раздался шум, кто-то охнул, споткнувшись о гроб, торопливо пробежал через церковку, отпер дверь в помещение морга.

А потом по всей сонной больнице разлетелся звонкий крик петуха.

Петух голосил во всю глотку, старательно выводил каждую ноту!

Сона родилась в музыкальной семье, уж она-то чуяла прирождённый талант. Петух в долгое «ку-ка-рее-кууу!» вкладывал всю птичью душу.

– Откуда петух в больнице? – удивилась сестра Маргарита, но тут же ей стало не до вопросов: изо всех палат стали выглядывать заспанные пациенты, и все как один полезли с претензией, что в лечебном корпусе развели зоопарк.

– Сона, утихомирь петуха! – жалобно попросила сестра.

К ним спешили санитары и дежурный врач, загоняли пациентов обратно, уговаривали и успокаивали, а петух всё кукарекал, как проклятый, и Сону пугало другое: пернатый разбойник надрывался в морге!

Она побежала по лестнице вниз, навстречу ей нёсся разбуженный сторож с выпученными, как у рыбы, глазами.

– Они там! – орал сторож. – Идут, идут! Монстры в Альхенгофе, спасите!

– Спи, – отмахнулась Соната, и сторож свалился, второй раз за ночь.

Сона спустилась на первый этаж и замерла на пороге церквушки. Кто сюда проник и зачем? А если в морг прокрался убийца, чтобы забрать новичка?

В холодильнике вновь стоял стон и скрежет, дверь была распахнута настежь. Чья-то тень металась по стенам.

– Мамочки, – шептал слабый голос. – И зачем же вас так много страшенных? Дядя, дядечка, где же ты?

Из морга выбрался паренёк, прижимавший к себе петуха. Чёрный кочет смотрел с недовольным видом, будто его прервали на самом эффектном пассаже!

А за ними шли двенадцать зомби, поднятые из алюминиевых ящиков. Обрастающие шерстью, клыками, жаждущие тёплой крови.

– Муня, друг, улетай, что же ты! – парень отшвырнул прочь петуха.

Но гордый кочет не желал отступать перед армией нежити. Вместо этого он сел на скамью, на которой ела бутерброды Соната, и принялся склёвывать крошки.

– Эх! – закричал парнишка.

На вид он казался ровесником Соны! Тоже любил колобродить ночами?

Парень осмотрел поле боя, увидел осиновый кол, схватил:

– Ну, подходи, кто смелый!

Голос его дрожал, и осиновый кол мотался, словно хвост дружелюбной собаки.

– Дениис! – зарычал новичок, появляясь в покосившихся дверях морга. Джентльмен в чёрном костюме и запачканном грязью плаще сумел прорваться сквозь ряды постояльцев и заслонил собой парня.

– Дядя Вольдемар, я тебя нашёл! – от радости паренёк заплакал и чуть не проткнул новичка осиной. – Я тебя заберу отсюда!