Итальянец подходит к столу и начинает резать хлеб. Наверное, решил, что одна я буду возиться до скончания веков. Близость Паоло волнует. Напрягаюсь всем телом. В руках появляется лёгкий тремор, а в голове царит сумбур. Ну почему этот мужчина так действует на меня? Он же не пристаёт и ни на что не намекает. Мы просто вместе готовим обед.

— Блин! – тихонько вскрикиваю по–русски. Из-за очередного раската грома я дёрнулась, и нож скользнул по пальцам.

Паоло реагирует моментально. Хватает бумажное полотенце и подлетает ко мне. Берёт руку, по которой тянется едва заметная струйка крови. Вместо того, чтобы промокнуть её бумагой, он подносит мои пальцы ко рту и слизывает кровь. От прикосновения влажного тёплого языка я вспыхиваю, как спичка. По коже бегут горячие импульсы. Внутри всё сладко сжимается.

— Не страшно, - комментирует Паоло, глядя на тонкий порез. – Жить будешь, - он прикладывает кусок бумажного полотенца к ранке и спокойно возвращается к приготовлению салата. Добавляет в него свежий базилик, солит, заправляет оливковым маслом и бальзамическим уксусом. Подсушив на сковороде кусочки хлеба, кладёт их в миску к овощам и всё тщательно перемешивает. Снова наполняет наши бокалы вином. А я сижу в шоке от выходки итальянца. Перед глазами, будто на повторе, его язык на моих пальцах. Это длилось всего несколько секунд, а меня накрыло штормовой волной.

7. Глава 7

Елена

— Ты знаешь, что кухня Тосканы преимущественно мясная? – Паоло ставит передо мной тарелку с большим куском жареного мяса, затем садится напротив и приступает к еде.

— Да, мне об этом рассказывал мой друг. Он – флорентиец, - делаю большой глоток вина.

— Вот как. У тебя во Флоренции есть друг? – хозяин дома удивлён настолько, что даже жевать перестал.

— Ага, мы по Интернету познакомились, - беззаботно орудую столовыми приборами. Стейк Паоло удался на славу. Сочный внутри, с хрустящей корочкой снаружи.

— Хорошо, - медленно произносит итальянец, но по тону и нахмуренным бровям, вижу, что ему не понравилось упоминание про Маттео. Дальше мы едим молча.

После рюмки охлаждённого ликёра «Лимончелло», который подаётся в качестве дижестива, Паоло приглашает посмотреть то, зачем собственно привёз меня к себе домой.

Мы идём вглубь коридора на первом этаже. Там итальянец набирает код на замке бронированной двери и прикладывает к сенсорной панели большой палец.

Я оказываюсь в просторной комнате, на стенах которой висят картины. Затаив дыхание, обвожу ошалевшим взглядом полотна. Все они исключительно эротического содержания. Обнажённые тела, преимущественно женские, в разных позах и декорациях. Здесь и яркая латиноамериканская живопись, и французский экспрессионизм, и современный реализм.

«Секс как религия» можно было бы назвать данную коллекцию. Вместе с тем, в каждом изображении много духовного. Картины не пошлые или развратные, а скорее смелые, провокационные.

— Неужели подлинник? – отрываюсь от работы Эгона Шиле и недоверчиво смотрю на Паоло. Он скромно кивает.

М-да уж… Кто бы мог подумать, что в одном из домов в сельской местности Тосканы хранится многомиллионное состояние. Непостижимо! Не знаю, сколько зарабатывают адвокаты в Италии, но на зарплату препода вряд ли можно купить даже рамы от представленных полотен.

— Что ты чувствуешь, глядя на эту картину? – Паоло внимательно вглядывается в мои глаза.

— Боль. Страдания. Ощущение, что модель несчастна.

— А я вижу здесь одиночество,- сообщает итальянец. – Обнажить тело легче, чем душу. Поэтому возникает диссонанс в восприятии изображения. На первый взгляд оно откровенно, но на самом деле натурщица скрывает душевные муки.