Она усмехается, закатывая глаза.

- Нет. Мы приняли это решение вроде как осознанно.

Мда. То есть опираясь на эту самую мнимую любовь, которой в итоге не оказалось. Как следствие: куча загробленных лет и отсутствие счастья. Вот и верь после такого в любовь.

- А если бы он вернулся? - спрашиваю ее. - Пришел бы, попросил прощения. Вы бы его приняли?

Она отводит взгляд, потирая пальцами губы, размышляет над моими словами. Я вдруг осознаю: она и без моих слов об этом думала. Не хочет принимать реальность, да и он ведь может вернуться.

- Я не знаю, - рыжая обводит взглядом пространство позади меня. - Я просто не умею жить без него. Мы знакомы чуть ли не с рождения, мы вместе столько лет. Поженились, переехали в Москву, вырастили одного ребенка, второго. Каждый день вместе на протяжении двадцати семи лет. Как теперь-то? Что мне делать?

Я чешу бровь, думая над тем, что она сказала. Потом осторожно замечаю:

- По-моему, это глупо, Зоя. Вы ведь Зоя?

- Да. А вы?.. - она опускает взгляд на мой бейдж и усмехается. - Ди… Любопытно. Нравится прятаться за короткими никами? Быть кем угодно? Знать, что никто не найдет тебя, потому что Ди - это не имя, просто две буквы, которые никуда не приведут?

Она говорит это спокойно, но в каждом слове я ощущаю привкус странной горечи. Словно она говорит не обо мне, а о ком-то другом.

- В наше время спрятаться почти невозможно. Даже за коротким ником и чужой фотографией. Было бы желание - найти в интернете можно любого.

- Иногда бывает слишком поздно искать. Ладно, Ди, не обращайте внимания, можете звать себя, как хотите. По большому счету, это не имеет никакого значения.

Она допивает кофе под моим пристальным взглядом.

- Думаю, вам не стоит раскисать, - говорю, когда чашка громко звякает о блюдце.

- Я падаю в пропасть, Ди, если интересно знать, как я себя сейчас ощущаю.

- Тогда у вас есть время подумать, как не разбиться.

Зоя усмехается, качая головой.

- Мне сорок пять. Я была в браке двадцать семь лет, один мужчина, одна жизнь на двоих. И вот он уходит. Что дальше? Учиться жить одной?

Несколько секунд рассматриваю ее, потом достаю маленькое зеркало и замираю с ним на уровне ее лица.

- Кого видите? - задаю вопрос. Она вздергивает брови.

- Это какой-то тест? - спрашивает, бросая взгляд со своего отражения на меня, и обратно.

- Вроде того. Есть два ответа: хороший и плохой. Вам с какого начать?

- Ну… - она всматривается в меня, пытаясь понять, что я хочу до нее донести. - Давай плохое.

- Хорошо. Никогда не думали, почему люди выбирают первым плохое?

- Не знаю… Надеются, что потом услышат хорошее, и оно перекроет плохое?

- Вы себя запустили, Зоя.

Она теряется, даже в приглушенном свете бара я вижу, как еще щеки заливает красным. Рыжие вообще не умеют прятать эмоции. Бледная кожа, на которой все отражается цветом. Солнце - веснушками, волнение - пятнами, стыд - красными щеками.

- В этом нет ничего такого, - продолжаю я, опустив зеркало. - Один мужчина, привычная налаженная жизнь, кажется, так будет всегда. Что-что, а это не изменится. Он будет рядом, он видел вас всякой, и на пике расцвета, и в тяжелые времена недосыпа и нервных расстройств. Работа над собой становится не радостью, а трудом. Трудом, который, как вам кажется, не несет в себе никакой ценности.

Странно, конечно, говорить о таком со взрослой женщиной, которая тебе в матери годится. Но мы вроде как заняли социальные роли на сегодняшний вечер, и Зоя, несмотря на личную драму, адекватно воспринимает то, что я ей говорю.

- Что ж, - дергает она бровями. - Хорошее же будет?