Кейт снова повернулась лицом к зеркалу и окинула собственное отражение критическим взором.

– Выгляжу совсем как мачеха, – наконец прозвучал строгий приговор.

– Ничего подобного!

– Как будто хочу казаться юной девушкой и изо всех сил пытаюсь молодиться.

– Но ведь вы… – Розали замолчала. – Вы вовсе не старая. Должны…

– Нет, – обреченно возразила Кейт. – Зачем себя обманывать? Особа не первой молодости. Ничего не имею против возраста, но притворяться не хочу. Понимаешь, о чем я? Мачеха пытается притвориться, что ей все еще тридцать.

– Напрасно себя оговариваете! – возмущенно запротестовала горничная. – Сколько вам, двадцать?

– Двадцать три, – печально ответила Кейт. – К тому же я очень устала. Наверное, найдутся особы моего возраста, которые с восторгом появились бы в этом наряде, но только не я. Я в нем выгляжу… отвратительно.

– Видите ли, мисс, – обиженно пояснила Розали, – портниха четыре часа подряд горбилась над этим платьем, а я собственными руками лепила восковые вкладки. Так уж будьте добры, уважьте.

Кейт быстро ее обняла.

– Понимаю, что веду себя неблагодарно, и прошу прощения. Какая, собственно, разница, что надеть? Мое дело – жеманно улыбаться принцу, чтобы он одобрил брак лорда Димсдейла с Викторией, и больше ничего.

– А еще отправиться на бал, – настойчиво напомнила горничная. – Я привезла целых три бальных платья, но еще не успела…

– Обсудим, когда придет время. – Кейт твердо отстаивала собственное мнение. Она уже окончательно решила, что на балу восковой груди не будет. Но зачем же заранее обрекать Розали на переживания и бессонную ночь?

– Днем видел золотое руно Димсдейла, – сообщил Гейбриел Бервику перед ужином. – Можно забыть о намерении обменять мое русское сокровище на его английскую драгоценность.

– Неужели? – Дворецкий поднял бровь. – Мне тоже довелось встретиться с вашей предполагаемой родственницей, и создалось впечатление, что молодая леди вполне способна поддаться чарам, пусть даже и не подкрепленным материальным изобилием.

Гейбриел криво усмехнулся:

– Не больно надо. Дядюшка едва не перевернул их экипаж: видите ли, услышал, как лает его собака. А на самом деле тявкала свора какой-то мелочи размером с блоху. Богатая наследница оказалась такой же непривлекательной, как и ее шавки: костлявая, расфуфыренная, да и смотрит чересчур прямо. Мои стандарты, конечно, скромны, но отказываться от них я не собираюсь.

– А мне мисс Долтри понравилась, – задумчиво изрек Бервик. – Да и собак не свора, а всего-то три штуки, причем крохотных.

– Зато они из тех, что вертятся волчком и ловят собственный хвост. Наверное, и я делал бы то же самое, если бы пришлось проводить время рядом с ней. Смотрела на меня как на обанкротившегося банкира. Наверное, волосы не понравились.

Дворецкий усмехнулся:

– Ну вот, мы уже пришли к чему-то конкретному. Значит, не одобрила?

– Однозначно.

– И все-таки придется пережить рядом с ней ужин, потому что я приготовил мисс Долтри место справа от вас, а пересаживать никого не намерен. Вы будете ужинать в утренней гостиной, а все остальные – в столовой. Завтра приедут новые гости, так что придется накрывать столы в большом зале.

– Кажется, ты не возражаешь против непредвиденных хлопот? – Гейбриел с интересом взглянул на верного слугу, которого знал всю жизнь – с тех самых пор, когда оба еще были мальчишками.

– Я для этого создан.

– Что ж, рад, что смог обеспечить тебя подходящей территорией для приложения сил: работай сколько хочешь – все равно всех дел не переделаешь.

– Лучше порадуйтесь за себя, – покачал головой Бервик.