– Признаться нет… – ответил Носов, – самое большее, что в руках держал, так это тридцать тысяч, и то это не мое было. Сколько же это в долларах будет?

– Делите на два, не ошибетесь.

– 114 тысяч значит… солидно, можно небольшой заводик в Чикаго прикупить, – задумчиво ответил Носов, сразу же впрочем добавив, – у пятисоток и соток номера наверняка переписаны, уж очень они новые…

Он взял по нескольку тех и этих купюр и внимательно разглядел их, пододвинувшись к окну.

– Ну точно, номера подряд все идут, так что примерно… – он сделал в уме необходимые вычисления, – так что около 200 тысяч можно пока не считать, но все равно остается около тридцатки.

– А что тогда с ними делать, с крупными? – обеспокоенно спросил Кудрявцев.

– Самое верное это за границу сплавить, в Стокгольм какой-нибудь или в Вену-Берлин, причем как можно быстрее, а то ведь наши банкиры и туда могут направить депеши с подозрительными номерами. Однако какой же у нас дальнейший план действий?

– План очень простой, Иван Александрович, вы переодеваетесь в цивильную одежду – вон, выбирайте из того сундука, и идете не торопясь к себе домой… ну в номера то есть, где вы там живете. А завтра с утра уезжаете в свой Нижний Новгород и двигаете свой бизнес. Мы вас найдем, когда понадобится.

– Хорошо, – покладисто согласился Носов, – дайте немного денег из этой кучи, а то поиздержался я что-то в этой поездке…

Кудрявцев недовольно потряс головой, но выудил из маленьких кучек десяток билетов по червонцу и четвертаку и отдал их в руки Носову.

– Я запишу, сколько взято из партийной кассы, потом возместите, – сказал он, доставая блокнот из-за пазухи.

– Однако, – улыбнулся Носов, – я же за эти деньги как бы шкурой рисковал, неужели не заработал хоть немного без отдачи?

– Нет, Иван Александрович, это теперь партийные деньги и за ними нужен строгий учет и контроль.

– Бай, хоуп ту си ю сун – сказал Носов, переодевшись, и вышел на улицу.

Да и хер с вами, – думал он, огибая запряженные коляски, – обойдусь без ваших денег. Далее путь его лежал к дому, где жила Зиночка Коноплянникова, кликнул первого встреченного извозчика и назвал ее адрес. За полтинник добрался и через каких-то полчаса уже названивал в дверь ее квартиры. Открыли сразу, горничная видимо.

– Что вам угодно, сударь? – надменно спросила похожая на верблюда горничная в белом передничке.

– Угодно, чтобы вы передали Зинаиде Васильевне, что пришел Иван Александрович.

Горничная кивнула, пропустила его в прихожую и удалилась в глубь квартиры. Однако ж небогато они тут живут, подумал Носов, разглядывая ободранное сиденье дивана и отваливающиеся на стенах обои. А тут и Зиночка вышла.

– Ой, – испуганно сказала она, – а я вас и не ждала.

– И совершенно напрасно, Зинаида Михайловна, был здесь по делам фирмы, как же я мог пройти мимо дома такой неотразимой дамы. У меня к вам деловое предложение – давайте сходим на спектакль в Художественный театр, там сегодня «Три сестры» дают, Книппер в заглавной роли, говорят, блистает. Ну и Лужский конечно как всегда неотразим.

Зиночка помялась пару секунд, не зная, что ей делать, но потом видимо внутренний голос сказал ей махнуть рукой и не упускать возможностей, поэтому она потупила глаза и согласилась.

– Но мне же надо переодеться, – добавила она, – не в этом же домашнем на публике появляться.

– Конечно переодевайтесь, а я вас пока подожду в чайной, тут напротив как раз – когда выйдете из подъезда, махните рукой, окей?

– Что такое «окей»? – непонимающе спросила Зина.

– Ну «хорошо», если с американского на русский перевести.