– Ты в который раз отшиваешь наших партнеров, Дэвид. Да с этими компаниями еще наши отцы сотрудничали.

До этого стоявший к нам спиной господин Голдман резко развернулся. Я сделала неосознанный шаг назад, когда увидела его лицо, накрытое темной дымкой ярости. Карие глаза горят злостью, отталкивая этим огнем всех вокруг.

– Ты слышал, что они сказали? Мне проще самому открыть салон во Франции, где будут только мои изделия. Да, это дольше, но эффективнее. Они повысили планку. Ты понимаешь, что они просто хитрят? Они думают, что если теперь фирмой руководят дети владельцев бренда, то ими можно крутить, как угодно. Черта с два! Пусть пересмотрят свои условия или я вообще расторгну договор с ними!

– Дэвид! – шокировано воскликнул мистер Хокинс.

– Разговор окончен.

В это время водитель подъехал к отелю, и господин Голдман открыл дверь заднего сидения.

– Оливия, в машину, – приказал он и я дернулась с места, подбежав к машине.

Я заняла переднее сидение, чтобы мистер Хокинс занял заднее и сидел вместе с господином Голдманом.

Во время дороги в компанию, я продолжала крутить в голове поведение своего босса. Во время повышенной агрессии он уходит, дабы не сделать хуже. Он бы с радостью выплеснул те слова в лица наших партнеров, но тогда договор бы точно был расторгнут в следующую минуту. Господин Голдман знает, когда стоит уйти, пусть даже резко прервав все, но тогда он сохранит шаткие, но хотя бы какие-то отношения. Своим резким уходом он дал французам еще один шанс.

Характер господина Голдмана сильный и сложный. Ради своей чести и принципов он разрушит все, что угодно, не уступая. Он горделивый и не позволяет вытирать об себя ноги. Таких людей боятся, ведь они ни от кого не зависят.

Если французы не вернут прежние условия, то я не удивлюсь тому, что господин Голдман решит вывести свои изделия из Франции и найти другого партнера.

В приемной мы были ближе к четырем вечера.

– Оливия.

Меня позвал грубый голос господина Голдмана. Я ушла в себя, поэтому он неожиданности даже вздрогнула. Я повернулась к нему лицом, заметив, как господин Голдман что-то читает в своем мобильнике.

– Да?

– Перенеси встречу с ювелирным дизайнером на завтра. Я сам предупрежу ее.

– Хорошо, – кивнула я и уже схватилась за планшет, но вскоре пришло осознание, и я снова подняла глаза на своего босса, который не отрывался от своего телефона, стоя посреди приемной.

– Но завтра же суббота, – осторожно напомнила я.

Он поднял на меня глаза.

– Да. И что с того?

– Это же выходной день.

– Верно. Но иногда мы можем работать и в выходные дни. Особенно когда у компании впереди важное событие. Мы выпускаем новые изделия, и сейчас я требую от своих сотрудников максимум усилий, – спокойно объяснил он мне ситуацию.

– Простите, не знала, – пробубнила я и опустила голову, чтобы в планшете поменять расписание на завтрашний день.

На выходные дни этих расписаний даже не предусмотрено, поэтому я добавила строку в таблице.

Наконец он скрылся в своем кабинете, а я устало рухнула на свое кресло и отложила планшет. Сняла туфли и начала массировать свои ноги, которые ужасно ныли. Говорила мне Айлин почаще носить каблуки, тогда мне бы сейчас не было так тяжело.

Я откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула. Теперь я понимаю, почему в Грейс так много энергии. За три года она уже вжилась в роль ассистента, которая требует кучу сил. И я теперь действительно сочувствую ей и понимаю, почему она практически на коленях просила у меня помощи. Грейс мало что знает о настоящем отдыхе. Так и мне теперь тяжело будет проснуться завтра ранним утром в свой выходной. Но мне хотя бы привыкать к этому не придется. Это всего лишь на месяц.