Пираты имели баснословно дорогое оружие «последней надежды» и успели его каким-то образом использовать. А от этой его модификации на таком расстоянии и на такой мизерной высоте спасения практически не существовало. Конечно, как пилот, так и оператор бортового вооружения сделали все, что возможно. И даже достигли невероятного, если можно так сказать, успеха. Сразу два облака противоракетной магнитной стружки и три десятка мини-ракет перехватчиков совершили чудо: один из «берсерков» взорвался за две сотни метров до намеченной для него цели. Зато второй отработал на все сто. Почти непобедимый, наводящий страх на врагов только одним своим видом истребитель вздулся багровым облаком взрыва, разлетаясь в стороны крупными и мелкими обломками.

Хотя всего лишь за секунду до этого вверх взметнулась реактивная спасательная капсула. Погибающий «Гузер» предоставил своему геройскому экипажу последний шанс для спасения.

3594 г., начало осени,

окраины системы Вихелоуса

Прошли сутки.

Командир базы шестого пограничного сектора системы Вихелоуса, невысокий, широкоплечий крепыш, уже минут двадцать метался перед троицей стоящих навытяжку офицеров и ругался. Витиевато ругался, а порой и вовсе… нехорошо. Но оборванные, прокопченные гарью и убеленные свежей медицинской липнущей пенкой воины терпеливо сносили все несуразности в свой адрес, стараясь не краснеть и выглядеть невозмутимыми предметами внутреннего интерьера. Сказывался большой опыт подобных выволочек.

Тем более что смиренная линия поведения с разъяренным полковником срабатывала всегда, везде и лучше всего: он уже заметно выдохся и теперь стал сбиваться на частые повторы:

– Вам только на фанере летать! Такой истребитель просра… А знаете, чего мне стоит новый выбить?! Дырку от бублика вы знаете! И не узнаете никогда! Потому что вам… Вам только на фанере!..

В какой-то момент командир осознал всю бесполезность раздаваемой безадресной ругани и перешел на индивидуальный метод. Первым подскочил к самому длинному, ростом в двести три сантиметра, оператору бортового вооружения, который стоял в центре строя. Хотя как раз чтобы заглянуть тому в глаза, крепышу-полковнику пришлось бы встать на табуретку.

– Ты! Вот скажи мне, когда уже твоя деланая рассудительность начнет совпадать с жизненной необходимостью? А? Чего молчишь, господин Агнер Ллойд?! – Хорошо было известно, насколько стрелок ненавидел свое официальное имя, с которым он проходил по бумагам и ведомостям. Хоть оно и было ненастоящим, но все равно ненавидел. – Или тебе напомнить твое же любимое выражение: «Удар судьбы в лоб означает, что не возымели действия ее пинки в зад». Как раз о тебе! Не находишь? Из-за твоей мягкотелости вы все могли сейчас неизвестно где валяться в виде обгорелых кусков мяса! Или висеть безголовыми чучелами в пыточных подвалах! Ты об этом подумал? Чего молчишь? Или тоже молчал, когда следовало остановить своих товарищей и наставить их на путь истинный?

Наверняка полковник уже прослушал каждое слово записи с борта истребителя перед его катастрофой и знал, что Малыш как раз и пытался предостеречь от слишком резкого снижения к земле. Что в конечном итоге и лишило реальных шансов в момент опасности отбиться от ракет «берсерк-2».

Но ведь не станешь сваливать вину на товарищей, подставляя их и выгораживая себя. Истинные аристократы, представителем которых и слыл высоченный Малыш, так не поступают. Поэтому оператор со знаками различия капитана только повинно склонил голову, и даже в какой-то момент показалось, что он стал ростом ниже полковника.