− Это тебе, − мягко произнесла бабушка.

Лави уставилась на монетку на большой ладони бабушки.

− Что это? − буркнула девочка и сжала ладошки.

− Это подарок, волшебный талисман. Бери, не бойся. Это придаст тебе смелости там, где мы с тобой окажемся. Просто крепко сожми его в ладони, и ты станешь самой смелой нильфийкой.

Лави робко взяла монетку из ладони бабушки и поднесла ее к небу. На бронзовой поверхности какие-то символы. На вид − ничего особенного, обычная монетка. Но Лавур никогда не обманывала. «Если бабушка сказала, что это волшебный талисман, значит, монетка не такая простая, как кажется», − рассуждала про себя девочка.

Лавур столько ей рассказала о человеческом мире, что голова раскалывалась. И девочка уже догадалась, что это далеко не все и ей еще много чего предстоит узнать!

Лави крепко сжала монетку в ладошке, ей и правда стало не так страшно оказаться внутри этого неприятного с виду здания. Малышка повернула к бабушке свое серьезное личико и кивнула, давая понять, что она готова.

Лавур в двух словах рассказала, что это за место. Это − городская больница, и они направляются в онкологическое отделение. Лави не поняла ни слова. Но, как только они оказались внутри, ей стало не по себе от странного запаха и измученных опечаленных лиц. Лави поняла, что людям, находившимся в стенах этой больницы больно и плохо. В груди неприятно кольнуло, и на нее нахлынула жалость ко всем этим людям.

− Лавур, почему ты ничего не делаешь? Отдай им свою пыльцу! − на одном дыхании произнесла девочка, ошарашенная увиденным. В Ангардории никогда не было боли, там царили лишь красота и равновесие. А здесь внизу − горечь и отчаяние. Но, как же так? Ведь человеческий мир так прекрасен!

− Не торопись, Лави. Я привела тебя сюда не просто так.

Они находились перед какой-то дверью, выкрашенной белой краской. Дверь резко отворилась и Лави прислонилась к бежевой стене вслед за бабушкой. Из больничной палаты вышел высокий мужчина в очках, седина покрывала его голову. Он внимательно прочитал какие-то бумаги, опечалено вздохнул, закрыл папку и направился куда-то по коридору.

По спине Лави пробежал холодок. Ей здесь не нравилось: эти стены, впитывающие в себя боль и отчаяние, словно целились в нее и хотели раздавить. Для нее это слишком…

− Талисман, помнишь? − спросила Лавур.

Лави, затаив дыхание, перевела взгляд на кулачок, в котором была монетка, и сжала его еще сильнее, так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Лавур полетела вперед, пока дверь не закрылась. Лави, сглотнув ком в горле, последовала за ней. Она закрыла глаза, ожидая увидеть что-то ужасное.

− Не бойся, трусишка. Тебе никто не навредит.

Но открыть глаза все равно было страшно! Тот самый едкий запах антисептиков − как сказала бабушка − витал в воздухе, а до ушей доносился странный писк.

Лави резко открыла глаза, не разжимая кулак, и уставилась на странный аппарат с каким-то рисунком, которого она в жизни не видела, на трубки, и, наконец, на неподвижно лежащего мальчика. На белоснежных простынях большой кровати он казался таким беззащитным и маленьким, что в груди Лави снова неприятно кольнуло.

− Он что, умирает? − тихо прошептала девочка.

− Он болен. Мы ничего не можем с этим поделать. Но можем облегчить боль, хотя бы ненадолго.

− Как же так? − спросила Лави, язык в ее рту стал невероятно тяжелым. − Мы же нильфийки, у нас есть Дар! Мы точно можем его вылечить!

Лавур покачала головой и прикрыла глаза, словно ей и самой было невыносимо больно смотреть на мальчика, внешне казавшегося примерно такого же возраста, что и Лави, но заметно исхудавшего.