Да больше всё из тех, кто предпочитал свои темные дела не афишировать. Авторитеты воровские стали частыми гостями у Ильи, сошки помельче, но в основном, та же братия из криминала. Никому не отказывал он, собирал по «кусочкам», шальные пули выковыривал, ножевые врачевал. Окрестили старика просто, по-свойски, Данилычем. Спустя многие годы его считали своим среди законников, и все в определенных кругах знали, что человек он понятливый, язык за зубами держать умеет.

Рад бы Илья был избавиться от такого «почёта», да, видно, судьба так распорядилась, свела дороги его и бандитов, а толку судьбе-то противиться? Так и жил он, один одинешенек, в огромной усадьбе, отстроенной в подарок в знак благодарности кое-кем из авторитетов…

В этот вечер собирался он прошвырнуться по угодьям охотничьим, мясо заканчивалось, а было оно неотъемлемым атрибутом его питания. С егерем местным, что в деревне неподалеку заправлял, Данилыч был дружен, проблем с охотой не возникало. Погрузив в УАЗ винтовку, патроны и усадив рядом с собой верную гончую Найду, старик отправился в путь. Трасса проходила между плотными стенами леса, путников обычно здесь не встречалось, а сегодня, откуда ни возьмись, вдруг выскочила из березняка юная девчонка, и он, смачно ругнувшись, вывернул руль вправо.

Девица шарахнулась в сторону, споткнулась о камень, и запрыгала на одной ноге в туфле, вторая почему-то оказалась босой. Илья выскочил из «УАЗа», обошел его, и всплеснул руками:

— Твою ж дивизию, куда ты лезешь под колёса-то?! Совсем ополоумела?! — рявкнул зычно, помня, что его грозный бас неизменно заставлял слабый пол сникнуть.

Но только не эту. Девчонка воинственно двинулась к нему, припадая на босую ногу, и нервно оглянулась на деревья, словно там бес притаился. Убрала налипшие волосы с лица, озадаченно вытащила запутавшиеся в них сухие обломки веточек, и заявила:

— Вызовите скорую! Там, — мотнула куда-то головой, — там парень раненый, ему плечо прострелили.

Данилыч свел лохматые седые брови на переносице, поскреб пальцем жесткую щетину на подбородке. Ни о какой перестрелке он еще не слышал, новости сегодня не включал, занят был, городил изгородь на задках двора. Недавно какой-то чокнутый на крутом внедорожнике снес весь забор, а у Ильи там огород, помидоры да капуста рассажены, как бросишь, коровы быстро с саженцами расправились бы.

— Кто отличился-то? — поинтересовался он, всматриваясь в пустынное шоссе, утопающее в закатном солнце, красящем дорогу в рыжие сполохи.

— Я их не знаю. — твердо сказала девушка, обхватив себя руками. — ну, что Вы стоите?! Дайте телефон, свой я… Потеряла!

— Хм, а ты сама-то чья будешь? — не спешил выполнять её настойчивую просьбу Илья, рассматривая красноречиво босую ступню девушки. — не из местных, чай, я тут всех знаю. Ногу покажи.

— Я же говорю, там… — начала сердиться Дуняша, сверкнув глазами.

Закончить возмущенную тираду ей не дали. Старик, неожиданно легко подхватив её под мышки, усадил на бампер машины, и поднял ногу так, чтобы видеть. Мазнул пальцами по натертой до крови пятке.

— Садись-ка, краса, — решительно кивнул он на открытую дверцу, — дела у меня были запланированы свои, ну, да ладно, не бросишь же тебя тут. Места неспокойные. Не хочешь говорить, кто и откуда, пытать не буду. Да не смотри волчонком, не обижу. Врач я, подлечу твою «боевую» рану, не то загнить может, грязь въелась.

Он ей не поверил, поняла Дуся, сердито ударив ладошками по горячему металлу машины. Надо хотя бы мобильный выканючить, чтобы скорая забрала Лёху. Он, конечно, спасибо ей вряд ли скажет, его ведь могут арестовать, начнутся вопросы, откуда ранение и прочее, но это уже её не должно волновать. Она не хотела, чтобы он умирал. Ничего личного, просто обычный человеческий фактор сострадания.