Отпихнув ногой тело, в комнату вваливается огромный мужик. Космы по бокам лица сплетены в косицы, на них металические колечки, они тихо позвякивают и я равнодушно удивляюсь, что слышу этот слабый звон, борода, металлические бляхи на одежде и высокие железные наручи. На руках кровь, уже подсыхающая и свежие кровоточащие царапины...

Остаток двери висит наискось на одной петле. У него совершенно безумные глаза, взгляд бегает по стенам, полу, останавливается на старухе... Он дышит шумно, отфыркиваясь, как будто вынырнул из воды. Все это длится какие-то доли секунды. А потом он резко хватает женщину за руку, дергает на себя и я вижу, как из ее спины, на уровне пояса, на мгновение высовывается хищно блестящая сталь, смазанная ровной кровяной пленкой...
Я не могу даже заорать от страха... Серое безразличие опускается на меня плотным покрывалом и крепко пеленает мозг и тело...
К запаху моря и крови примешивается резкий запах нечистот...
А у меня лениво, неторопливо текут мысли, не имеющие никакого отношения к моей жизни и смерти:
-- Он повредил ей кишечник...
А женщина все еще жива. Она слабо ворочается на полу, скребет костлявыми немощными пальцами по доскам, по огромным сапогам убийцы и хрипло, захлёбываясь твердит одно слово:
-- Райга... райга... райга...
Отпихнув ее ногой как вещь, не нужную и не опасную, он подходит ко мне и грубо, грязной рукой берет меня за подбородок, задирает голову и смотрит в глаза...
Он закрывает от меня свет, я не вижу его лица, совсем не вижу...
-- Райга?
Я слышу вопрос в его голосе. Красивый голос, глубокий, бархатный...
-- Райга?!
Я понимаю, что он злится, но мне так хорошо и безразлично в сером коконе...
Убийца резко толкает меня и я падаю. Кажется, что где-то далеко, не у меня, течет кровь из пореза... это непонятно... Боль от удара и падения -- совсем слабая и я почти счастлива, что можно не выбираться из кокона.
Он хватает меня за волосы, коротко замахивается мечом и, после сильного рывка, я лечу на пол, а темная коса остается у него в руке и мне на лоб и щеки падают свободные короткие пряди... щекотно...
Я неловко пытаюсь встать, но он резко бьет меня ногой в бедро и я снова испытываю тихую радость -- боль где-то там, далеко, не со мной... Поблескивает на прикроватном коврике обруч, слетевший с моей головы, впитывается в пыльный ворс кровь, что набежала из под тела старухи.
В дверь клетушки заглядывает кто-то и окликает великана.
-- Сабир, баруга крига... кайраг..
Убийца что-то отвечает, а я лежу свернувшись калачиком и испытываю полный покой, теплый и уютный... Я ни за что не покину свой кокон...
Пришедший кивает на меня:
-- Райга?
Еще один резкий удар в бедро и я забиваюсь в щель под койкой.
-- Дагра!
И оба смеются... А я лежу под койкой и смотрю в стеклянные глаза мертвой старухи...

3. Глава 3

Холодно... Мне все время холодно и это то, к чему я не могу привыкнуть. Все остальное не важно... Даже голод перестал мучать на третий или четвертый день. 
Дни я отсчитываю по лучам света, которые пробиваются в трюм сквозь щелястую палубу. Нас в трюме около двадцати человек и мужчин и женщин. Некоторые прикованы к стенам за ногу на коротких цепях. Первое время, когда меня только кинули сюда, они все что-то хотели узнать, подползали, говорили на разных, но совершенно непонятных языках... Я тупо трясла головой, не понимая, чего от меня хотят эти страшные вонючие люди... Мой плащ и платье остались там, наверху, у убийцы и я все время мерзну. Насиловать меня он не дал. Даже, когда нас, меня и еще двух мужчин, перевели на другой маленький корабль и меня окружили матросы. Тот корабль, на котором мы плыли раньше, горел... Матросов, снятых живыми с моего корабля, приковали. Остальные, ранененые и убитые, устилавшие палубу, остались в огне. Сперва один из выживших  пытался говорить со мной, но я не понимала...  да и не старалась понять. Это не мой мир и не моя жизнь.