Руки Алисы дрожали так, что она едва не выронила мобильный. Конечно же, она набрала заветный номер, но абонент оказался недоступен. Она звонила ещё и ещё, дождь набирал силу, хлестал по щекам, пробирался под одежду, но девушка отказывалась уходить, отказывалась верить. И всё же…

Телефон выпал из её рук, экран покрылся мелкой сеткой, но Алисе уже было всё равно. Она выбросила мобильный в мусорку, не позаботившись о том, чтобы вытащить симку, и побрела, куда глаза глядят.

Родители наверняка уже забили тревогу, но это и так бы произошло. До самой ночи Алиса бродила по городу, надеясь, что проливной дождь смоет её боль. Не помогло, и она добрела до квартиры, где ей, по решению отца, предстояло жить, пока она учится в вузе. Под присмотром матери, разумеется.

Открыв дверь, Алиса перенесла чемодан через порог и поставила его около подставки для зонтов.

– Явилась, наконец! – Мама, скрестив руки на груди, вышла из своей комнаты. Как всегда, Елизавета Николаевна выглядела так, что глаз не отвести. – Это хорошо ещё, что отец по делам уехал. Говори: ты ведь была со своим Кириллом, да?

Алиса покачала головой.

– Не пришёл, да? А я говорила тебе: с этой семейкой нечего связываться! Скажешь, я не права?

Сил у Алисы не осталось, не осталось и чувств.

– Ты знала? – только и смогла пролепетать она.

– Запомни, моя дорогая, мама всегда всё знает.

– Понятно…

Чемодан так и остался в прихожей, а его хозяйка, сбросив мокрую одежду, сразу же улеглась в постель, где и забылась тревожным сном. Спустя час, Елизавета Николаевна зашла её проведать и, к своему ужасу, обнаружила у дочери жар. Инфракрасный термометр показал тридцать девять и четыре, и напуганная женщина бросилась вызывать скорую.

2. Глава 1

Наши дни

Алиса поморщилась – на экране мобильного снова высветилось «Мама». Не то чтобы она совсем не хотела с ней говорить, но уж точно не желала в очередной раз выслушивать одни и те же нравоучения, причём почти ежедневные. Бесконечно игнорировать её, увы, не получится – себе дороже. Поэтому, пообещав себе, что перезвонит матери после чашки кофе, она отложила телефон в сторонку экраном вниз.

– Не смотри не меня так, пожалуйста, – Алиса улыбнулась белоснежной кошке, сидевшей на графитовом кухонном столе. В этом доме Зефирке и не такое позволялось, однако она никогда не доставляла забот, а потому пользовалась не только бесконечной любовью хозяйки, но и полным доверием. – Я перезвоню ей. Честно.

На двадцатилетие папа подарил единственной дочурке трёхкомнатную квартиру. И первое, что сделала Алиса – завела котёнка. Сибирского, чтоб уж наверняка. Своеобразная гарантия того, что Елизавета Николаевна в гости наведываться не станет. Как бы ни хотелось контролировать пусть и взрослого, но всё ещё её ребёнка, а против аллергии не попрёшь. Как только госпожа Григорьева-старшая ни называла Зефирку. И побитой молью шубой, и дармоедкой, и недокошкой, порой проскакивали и куда более крепкие слова и выражения. Любимице Алиса, разумеется, ничего не передавала.

Чувствовала ли себя неблагодарная дочь виноватой за свою маленькую хитрость? Слегка. Но чувство вины никак не пересиливало ощущение безопасности в собственном доме. Ведь больше никто не нагрянет с внезапной проверкой, как это было в прошлой квартире, которую она «делила» с мамой два года, пока папа не обрадовал дочь шикарным подарком. Елизавета Николаевна быстро поняла, что присмотр нужен отнюдь не прилежной студентке престижного вуза. Георгий Васильевич не просто так настаивал на том, чтобы супруга проживала вместе с дочерью в городе, а не в элитном посёлке в одном коттедже с мужем. У каждого давно была своя спальня и своя жизнь, супруги давно договорились, что никого постороннего в дом приводить не будут. Однако шестое чувство совсем не беспочвенно подсказывало Елизавете Николаевне, что кое-кто не спешит соблюдать договор.