– Ой, да ну брось ты! – возмутился Сашка. – Вот вообще не аргумент. А будешь париться насчет возраста, сделаешь себе подтяжку. Я лично оплачу, если, конечно, сама захочешь. А заодно и сиськи.

– Что? – Я чуть не задохнулась. – А с сиськами у меня что не так?!

Упругая грудь была предметом моей гордости. В юности я очень переживала за ее небольшие размеры, зато с возрастом груди слегка налились, но еще не обвисли и выглядели пока отлично. Сашка уже в голос заржал.

– Да все так, шучу я. Ты хоть ожила. А то сидишь как замороженная, словно я тебе предложил гадость какую-то, а не ребенка зачать.

– Ну, вообще-то мы его уже зачали, если на то пошло, – парировала я. – Или не зачали. И специально делать мы это точно не будем.

– Не будем, – согласился он. – Но сейчас ты же согласна? Ну, ты уже почти согласилась же, да?

А я почувствовала, что и правда сдаюсь. К тому же ну какой шанс попадания? Да один из тысячи. Ну даже если из ста. Все равно очень, очень маленький шанс. Сашка вчера был прав, люди годами залететь не могут: молодые, здоровые, хоть и стараются. А я уже прямо решила, что с первого раза все произойдет. Хотя… у меня имелся опыт. В моей жизни был единственный незащищенный секс – тогда с Бобой. И там сразу все зародилось. И да, я небось тогда тоже подумала, что это знак.

– Слушай, я не знаю, – продолжала я еще слабо отбиваться. – Я современных детей вообще не понимаю. Я ж говорила, что когда-то воспитательницей работала, но тогда дети были послушные, и не было гаджетов, и ювеналок, и всякой другой дряни. А еще я параноик и потенциальная тревожная мать. Я его задушу заботой.

– Да погоди ты, – грустно сказал Сашка. – Шансов-то почти нет. Ну просто давай попробуем.

Я шумно выдохнула.

– Ну ладно. Проведем этот безумный эксперимент, – угрюмо сказала я и потянулась к литровой бутылке мартини, до сих пор стоявшей на столе. Сашка опередил мой жест и, сцапав бутылку, переставил ее подальше от меня. Я думала, он сам хочет налить, но он даже не собирался ее открывать.

– Эй? Ну в чем дело?

– Голову включи! – хихикнул он. – Пока мы не узнаем наверняка, тебе нельзя алкоголь.

Он поднялся и отнес бутылку в бар. Я, разинув рот, проводила ее расстроенным взглядом, и вдруг передо мной наконец раскрылась вся серьезность происходящего. И серьезность Сашкиных намерений. Он даже пить мне не разрешил. Черт, но как без этого? Я только так расслабиться могу!

– А… э… – Я скорчила недовольную гримасу и удрученно развела руками, когда он вернулся на кухню.

– Ну, прости, – усмехнулся Сашка. – Попрощайся с этим удовольствием на… сколько там, пару недель? Или на девять месяцев. Как пойдет.

* * *

Оставшийся таблеточный срок, пока можно было все это остановить, я прожила как в тумане. Я уже вернулась домой и не находила себе места. Когда я уезжала, Сашка явно тревожился. Может, не доверял. Думал, что все-таки не решусь и откажусь от его предложения. А я и сама не знаю, почему пошла на эту глупую авантюру. Даже поплакала. Но все же у меня было почти два месяца в запасе, чтобы все остановить. Пусть и более кардинальными методами, болезненными и травмирующими. Главное, что выход был. Как и тогда, много лет назад.

За эти пару дней мы с Сашкой списывались и созванивались чаще обычного, но он терпел и не задавал вопрос, который его волновал. И только когда по его подсчетам прошло уже чуть более семидесяти двух часов, он снова позвонил и сразу в лоб спросил:

– Ну что?

– Что – что?

– Не выпила?

Я почувствовала напряжение в голосе и не стала его томить. В конце концов, почему-то ему действительно этого хотелось. А что, если это наш совместный шаг в новую жизнь? Пропади все пропадом. Ничего меня не сломает. Потому что иногда там, где склеено, вообще невозможно разломить. Все от клея зависит. А уж в его составе я уверена. Сама делала.