У меня пропал дар речи, а губы опять затряслись. Я опустила глаза, пытаясь справиться с эмоциями. Что он говорил? Я даже сама этого не знала. Он все надумал, конечно. Я давно уже справилась с собой и смирилась, что детей у меня быть не может. Точнее, физически-то я всегда могла это сделать, но твердо решила, что мой ребенок должен родиться в полной семье. Рожать, как некоторые, «для себя» я не хотела категорически. Потому что рожать надо не для себя, а для ребенка, и сознательно обрекать его на безотцовщину… Я могу быть тысячу раз не права, но такова была моя позиция. А еще я действительно не представляла, что смогу тащить ребенка в одиночку. Когда я думала об этом, мне становилось страшно. Это же просто крест на всей привычной жизни. В конце концов, как я объявлю стареньким родителям? У меня, видимо, настолько с юности впиталась в кожу мамина фраза «Попробуй только в подоле принести», что одна мысль об этом уже действует как удар током.

– Эй, ты не подумай, что я собираюсь, как ты сказала, наблюдать со стороны, – продолжал Сашка. – Если вдруг случится, то я всегда буду рядом. Честное слово.

Я подняла на него удивленный взгляд. Его слова звучали искренне. И что? Он мне предлагал быть вместе? И не просто вдвоем, а еще и втроем, если вдруг все сложится? Поверить в это было почти невозможно. Здесь точно крылся какой-то подвох. Что, если он такой же, как Борька, только еще более умело это скрывает? От страшной мысли похолодела спина и до боли заколотилось сердце. Вдруг Сашка доделает начатое Бобой? Вдруг он доломает меня окончательно? Я ведь не цельная, я склеенная из кусочков, и ломать уже намного проще…

Эти полубезумные мысли рождались не на пустом месте. Это предложение звучало странно и настораживающе. Ведь с тех пор, как я выбралась из передряги с Борькой и вернулась в Москву, никто, ни один мужчина, не захотел от меня детей. Даже жить со мной никто не хотел. А этот вдруг вот такое предлагает, хотя сам говорил, что ему не нужно.

Но что, если допустить, что он говорит правду? Если он – просто мой человек? Ну тот самый, которого ко мне вела судьба, когда я ей наконец доверилась. Неужели я не заслужила этой крупицы счастья, ведь я далеко не в начале жизненного пути… Все эти мысли так и остались внутри, а я вместо этого просто сказала:

– Но я действительно уже не хочу. – Сашка бросил на меня взгляд, полный сомнения. – Не то чтобы не хочу, но это очень плохая идея. Я не знаю, в курсе ли ты насчет статистики, но шансов в таком возрасте родить больного ребенка очень много. Или просто нездорового, или с синдромом определенным. Да я могу и просто не разродиться. Я сейчас-то уже на кусочки разваливаюсь…

– Ой, да ладно! – хмыкнул он. – На кусочки. Ты бегаешь, как коза, в тебе энергии на нас двоих хватит и еще останется.

Я с оторопелым возмущением уставилась на него.

– И, в конце концов, я не только статистику знаю, а и то, что все эти проблемы выявляются еще в процессе беременности. Попробовать-то можно.

У меня появилось ощущение, что чем больше я возражаю, тем сильнее он загорается этой идеей. И он реально, кажется, не врал. Он правда этого хотел. Но у меня в запасе было еще немало доводов против.

– Послушай, Саш. Может быть, ты прав. Может быть, ты хорошо меня уже знаешь и я действительно хотела бы стать матерью, но я твердо убеждена, что в первую очередь нужно думать именно о ребенке. А я не хочу, чтобы моя дочь или сын краснели, когда я за ними в садик буду приходить. А им будут говорить: «За тобой бабушка пришла!» Ты же не объяснишь ребенку, что всякое бывает, что припозднились, что последний шанс. А ему будет стыдно и обидно, что у него такая старая мама. Да и папа.