- Варгос! – истошно кричит хитайя. – Варгос!

Вбегает Хансак, бешеными глазами окидывает открывшуюся картину, выхватывает мальчика, тоже начинает трясти, своими действиями проталкивая застрявший кусок еще глубже в гортань. Малыш синеет, хрипит и… умирает у него на руках.

- Инар! – голосит Хансак, прижимая холодеющее тельце. – Пресветлая, за что?

Меня выбрасывает из видения, по щекам текут слезы. Да уж, отрешиться не вышло, - уныло резюмирую про себя. Все вокруг ошарашенно уставились и не сводят с меня выпученных глаз. Скрыть открывшийся дар вряд ли удастся, - делаю неутешительные выводы. Смотрю на хитара перед собой и понимаю, что кое-что я все же могу сделать! В моих силах научить Хансака элементарным приемам помощи в такой ситуации. Его ребенок не должен умереть так глупо. Эту смерть я должна предотвратить! – твердо решаю, прежде чем приняться за обработку раны.

- Что это было с вами? – хриплым шепотом интересуется пациент.

- Выживете – расскажу! – оптимистично пообещала я, не отрываясь от работы, освежая при этом в воспоминаниях прием Геймлиха и все, что я знаю о помощи детям при удушье.

Промыла длинную глубокую рану, протерла антисептиком, причем Хансак даже не пискнул при этом, чем вызвал мое искреннее уважение. Что ж, тут придется зашивать, - рассуждала сама с собой. Обработала нитки и иголку спиртом и приготовилась рукодельничать.

- Лер Хансак, - решила все же предупредить хитара, - нужно зашить рану. Это не очень приятно, но крайне необходимо. Буду благодарна, если вы не станете при этом дергаться.

Поймала недоверчивый взгляд стремительно теряющего силы пациента и принялась за работу. Двадцать три стежка! Мой личный рекорд. Никогда еще мне не приходилось зашивать столь длинных ран. Я еще заканчивала, когда служанка принесла отвар илтинника. Это ягоды наподобие шиповника, буду надеяться, что и свойства их схожи. А вот сок лагуа, что я заказала Чамрину – это сок граната. Лагуа – один в один напоминает этот земной плод. Правда, его здесь не очень любят за вязкость во вкусе, поэтому найти не так уж просто, хотя деревья лагуа растут едва ли не на каждом шагу здесь, в приморском Раксе.

Хансак мог похвастать еще несколькими порезами, которые я обработала антисептиком, его, кстати, после сегодняшних манипуляций осталось меньше половины бутылька, и перевязала. Напоила стража отваром илтинника и оставила в покое, принявшись за осмотр оставшихся пациентов.

А в голове то и дело вспыхивали увиденные образы. Для чего мне дан этот дар? Для помощи, предотвращения подобных ситуаций или для чего-то другого, о чем я пока и помыслить не могу? Но я могу хотя бы попытаться… Я не знаю, для чего мне посланы все эти видения, но надеюсь все же, что хоть на часть из них я могу влиять, могу изменить концовку. Не допустить нелепых смертей. Как этого вот малыша. А еще я никак не могла забыть стекленеющий взгляд отца. Почему я вижу самое страшное? А видение про нянюшку, которой стало плохо, видимо, по дороге с рынка и ее затоптал гирт. Как это можно предотвратить? Запереть дону в поместье и запретить выходить за его пределы? Не думаю, что это выход. Тогда зачем я все это вижу? В чем смысл?

Дополнительную лавку принесли и поставили в углу. На нее и переместились оставшиеся стражи. Места в лекарской попросту не осталось! Даже мелкая я протискивалась с трудом, да уж не рассчитана наша лекарская на такой наплыв больных. К счастью, ранения этих леров были не столь серьезными, и я натянула перчатки.

- Пропустите, да пропустите же! Мия меня ждет! – вскинулась на голос. Оказалось, что у входа в лекарскую собралась небольшая толпа, с интересом наблюдающая за моей работой. И Чамрин, доставший-таки требуемое, никак не мог протиснуться. – Вот, мия Ниара, принес, - протягивал он мне бутыль литра на три густого вязкого сока лагуа.