— Донесу, — отрезает Алекс, и Эд сбрасывается сам. А Алекс включает поворотник. Три подмигивания, как и договаривались.

Нет таких слов, чтобы описать, какое облегчение он сейчас испытывает. В конце концов, характер-то у Эда – его. В худшем смысле. И эта патологическая неприязнь к тем, кто пытается навязывать свои условия – тоже у них общая.

— Зачем мы здесь? – зябко кутая плечи в тонкий шарфик, Кристина смотрит на здание, возвышающееся над ними, со смесью неприязни и брезгливости. И вправду. ЗАГС мог выглядеть и покраше, и Алекс непременно выбрал бы что-то приличнее, но сегодня от ткнул в ближайшую географическую точку.

— А ты попробуй угадать, дорогая, – саркастично откликается он, утапливая чешущиеся руки от греха подальше – в карманы, — тебе хватит трех попыток?

17. Глава 17. Одержимая

— Свет, а Свет…

Я вслепую шарю по полу, нашариваю чашку, заглядываю в неё — она пуста, удручающе и вероломно. Ну что ж, значит, пусть земля ей будет свалкой.

В последний путь свой чашка летит до двери, врезается в неё, брызгает во все стороны осколками.

— Нет, ну ваще! – голос Ленки за дверью смещается в сторону от сочувствия до ярого недовольства. — Ты в курсе, что это и моя комната?

Во второй раз мне под руку попадается уже не чашка, на этот раз туфля. И в дверь она врезается набойкой.

— Пойду еще погуляю, — Ленка за дверью вздыхает как-то обреченно, и судя по удаляющимся шагам – выполняет свою мысль незамедлительно!

Хочет жить, девочка. Не зря из всех моих соседок эта продержалась действительно долго.

Я крепче обнимаю колени и утыкаюсь в них лицом.

Нет, я знала, что больно будет. Я предвкушала эту боль. Не догадывалась только о ее силе.

И что даже дышать и то не будет желания. Только закрыть глаза и перестать существовать. Прекратить быть этим человеком Сто Процентов Агонии.

Как будто на сетчатке отпечаталась цветная картинка.

Мой Козырь.

Его жена, висящая на нем как клещ.

Как клещ, как собачонка – я могу придумать сотню оскорблений для неё и даже слова матерного не попользую. И все же, ничего от этого не поменяется. Если мужик ходит от жены налево – значит, его мир вполне себе устраивает. Устраивает потрахивать жену и иметь девочку без запросов для разнообразия ощущений. И ничего-то он не будет менять, уж тем более – отказываться от жены ради любовницы. Потому что таких любовниц – цельный мир. Ходим, виляем призывно задницами, одна другой краше. Хоть каждый день новую в постель клади. Уж у кого, у кого, а у Александра Козыря с этим проблем не будет.

Я повторяю это раз за разом, круг за кругом, я выучила каждое слово этой дивной речи и отрепетировала её в восьми разных интонациях. И все равно, больно так, что кажется – легкие из груди вырвали, и я дышу пустотой, рваными венами, битым стеклом.

Говорят, лечит время. Потерпи чуть-чуть, и жизнь медленно-медленно уберет шпильку, которой она наступила на сердце. И капля за каплей, капля за каплей кровь перестанет течь. И дырка внутри тебя – может, зарастет, может – чем-нибудь заполнится…

Вот только лежа под катком – не имеешь ни малейшего понятия, как ты переживешь это самое время.

Ну, и пусть мой каток – не настоящий. Настоящего вообще в этом мире нет. Все сплошь лживые фальшивки. Сегодня у них только ты, а завтра – они уже жену на ручках за шубкой понесли.

Вибрирует телефон. Я смотрю на него со смесью любопытства и презрения. Вообще-то я его тоже швыряла в дверь, еще во время первого пришествия Ленки, только он в отличие от чашки эту встречу пережил.

Номер незнакомый.

Он?

Хоть бы он!