Ну, не надо на меня так смотреть, дорогие мои.

Да! Я наводила о ней справки. Я журналистка, в конце концов. Сплетни – мой воздух, мой бензин, жизненная сила.

Конечно, я бы не хотела встречи с Кристиной сегодня. Вечеринка Уэйна – то, чем меня поддразнил Алекс, это вкусное обещание, и я бы хотела окунуться в атмосферу роскоши и порока. И вероятно, если я сцеплюсь с женой Козыря – то меня на оргию так и так не возьмут.

У меня есть возможность получить незабываемые эмоции и есть возможность потерять мужчину, который уже пробрался в меня так глубоко, что еще чуть-чуть – и стукнется об мое донышко.

Что я выберу? А речь про выбор и не ведется. Я – всегда выбираю сделать себе больно. Боль – лучшая прививка от иллюзий. Мне нужно пережить весь этот спектр «гнев-отрицание-депрессия-торг-принятие». Потому что я…

Я уже ловила себя на мысли, что хотела бы протянуть ему плеть и посмотреть, какой он настоящий.

Я не хочу этого знать.

Слишком боюсь, что мне понравится ему служить.

Он женат. Он не мой. Я не буду.

Судьба улыбается Алексу. Когда я подхожу к кабинету – в мягком кресле у двести шестнадцатого кабинета сидит губастая блондиночка, но – не Кристина Козырь.

Интересно!

Я захожу к своему врачу и минут на двадцать теряюсь для мира. К сожалению, мое предложение просто написать справочку, без всех этих бессмысленных процедур, остается неуслышанным. Врач сначала просвечивает злополучное запястье рентгеном, затем почти десять минут щупает мою руку и так, и эдак, и наконец глубокомысленно кивает.

— Все в порядке.

— А я говорила, — мрачно бормочу я и смотрю на часы.

Итак, шесть минут в сухом остатке.

Достаточно для того, чтобы нога за ногу спуститься на парковку.

Я никуда не тороплюсь – да, вы угадали. Потому что я непослушная дрянная девчонка, потому что я хочу увидеть, как этот тип может тяжело на меня посмотреть, потому что я – это я.

Я не хочу, чтобы поднималась из глубин моей души Эта! Та, которой очень нравится укладываться в самые жесткие рамки. Та, что снимет каблуки и побежит босиком и сломя голову, лишь бы тот, к которому ты не опоздала, посмотрел на тебя с молчаливым одобрением. Та, что накрасит губы только ради того, чтобы Этот Тип задержал на них свой взгляд. Потому что он любит твои накрашенные яркие губы, и съедать с них помаду он готов и на обед, и на завтрак.

Она может молчать – но продолжает смотреть на мир моими глазами.

Видеть, как резко стучат по столу во время некоторых звонков пальцы Алекса. Как порой после некоторых разговоров он гнет голыми пальцами вилки. Мимоходом, не замечая, принимая эту жертву от мира с меланхоличным безразличием.

И порой мне кажется – что зря я решила ждать, пока дотикает этот его чертов таймер. Потому что на моем, кажется, цифры бегут быстрее. И это плохо. Это – совершенный ужас.

— Светлана, — девушка-администратор окликает меня, как только я появляюсь в холле. Она явно на нервах.

— Вам что-то нужно подписать?

— Нет. То есть да… Вы не могли бы…

Машет мне ладонью, бледная как нетопырь, кладет передо мной белый листок картона – визитку клиники лицом в низ. А на тыльной стороне манерным почерком, с высоко задранными черточками выписано.

«Выходи через левый вход. Поболтаем».

Поболтаем.

Она, наверное, хочет показаться милой.

Да, да, та тетечка, что в комментариях к моим постам уже не одну цистерну яда разлила на тему отсутствия у меня всего – груди, грации, вкуса и так далее.

— Вы ей про меня сказали? – смотрю в упор на администраторшу, и она бледнеет и идет алыми пятнами.

— Вы! – киваю, освобождая её от необходимости дальнейших комментариев.