- И – леди, которая носит ваше имя, с вашего позволения. В крайнем случае можно обойтись просто women.

Не ответил... Отворачиваясь, краем глаза я успела заметить на голове мужчины берет с пушистым пером и короткими то ли полями, то ли оборкой, а еще бородку. Взглянуть прямо не хватило духу. А челядь чуть оживилась, но под взглядом начальства одобрительные шепотки тут же стихли.

Спешившись, мы все прошли в ворота (коней и собак вели следом) и пошли за монахом по внутреннему двору, окруженному арочной галереей. За ней с трех сторон смутно виднелись строения аббатства. Но сквозь дождь и темень все равно ничего не рассмотреть, я и не пыталась. Тут не навернуться бы на мокрой брусчатке.

Но в аббатстве явно существовала проблема – в ноздри лез ужасный запах. Ему трудно было найти объяснение, проще просто прикрыть ладонью нос, но и это не слишком помогало. Да не так и важно это - запахи. Что ждет меня там, впереди – вот о чем должна болеть голова. «Муж» все так же держал над нами дождевую накидку, прижимая меня к своему боку. И сдерживал шаг, приноравливаясь к моему. Это обнадеживало. Белая сутана маячила впереди, а вскоре необходимость задерживать дыхание ушла - я переступила порог каменного строения.

- Здесь гостевой дом, располагайтесь в зале на лавках, кельи все заняты, - пропустил нас вперед монах, - трапезная закрыта на ночь, но утром еда будет.

- Знаю я вашу еду – трава и вода, - недовольно проворчал «муж», - на рассвете выезжаем. И я хочу видеть аббата.

- Прямо сейчас, сэр? – уточнил монах. Его одежда выглядела дешево и грубо. Похоже, была сделана из не совсем качественной некрашеной шерсти – коротковатая туника с капюшоном и широкими просторными рукавами, а из-под нее видны ноги в простых чулках и грубых сандалиях. Настолько удивительно и непривычно…

- Белый монах?

- Пока только послушник, миледи - брат Бриам, я совсем недавно в братстве. Монахам уже нельзя разговаривать с женщинами, а ангелические одежды цистерцианцев – от бедности, - пояснил пожилой мужчина, - добрые краски стоят дорого. Мы сами выращиваем и валяем шерсть для своих одежд.

- А! Так во дворе смердело шерстяным производством? – обрадовалась я - хоть что-то стало понятно. Вспомнились кадры из фильма, где шерсть весело выбивали в прокисшей моче, кажется, обезжиривая ее таким образом.

- Зависит от погоды, миледи. Обычно запахи… производства сдувает ветром с реки и в клойстере пахнет целебными травами. Гербариумом занимается брат Освин. Но сегодня воздух недвижим, слишком тихо, - улыбался послушник, блестя лысиной и круглыми, как у совы, добрыми глазами.

- Любопытно… я бы с удовольствием расспросила брата Освина о травах. Жаль, что… - я готова была говорить с этим симпатичным человеком хоть и весь остаток ночи. Потому что опять становилось страшно даже просто взглянуть на «мужа». Что я увижу в глазах этой каменной глыбы - приговор? Зачем среди ночи ему понадобился аббат?

- Аббат нужен мне сей же час! – тут же подтвердил он мои страхи.

Буквально заставляя себя, через силу, но я подняла взгляд. И он тоже смотрел на меня – среднего роста, темноволосый, с узким сухим лицом в короткой темной бородке и усах и с крепко сжатыми губами. Твердые скулы и предупреждающий прищур темных глаз в коротких густых ресницах. Не красавец, ну так и не должен… Нормальная внешность, если бы не непримиримое выражение лица и слишком пристальный взгляд. Точно определить его возраст не получалось - мешала бородка, но может около сорока… по меркам нашего времени. Здесь, наверное, нужно скинуть... тогда уже в пятьдесят люди выглядели стариками. Необычна манера держаться - гордый разворот плеч, красивая осанка сухощавого, судя по стройности ног, тела, уверенный взгляд и длинный тонкий кинжал на поясе. А еще одежда… И вот здесь все очень плохо, потому что в памяти всплывали аналогии и более-менее точные даты...