Но послушно едет и останавливается там, где я сказала. Одними губами, дождавшись, когда он посмотрит на меня, говорю: "Спасибо". И начинаю выпрыгивать из салона. Но он зачем-то ловит за руку, перегнувшись через весь салон. От неожиданности плюхаюсь обратно на сиденье.

- Ну, чего ты так от меня шарахаешься, - бурчит он, хмурясь. - Я себя сейчас прям маньяком каким-то ощущаю.

Ну нет же! Нет! Я ж не хотела! Точнее, наоборот, я очень хотела бы! Я бы даже не раздумывала... Да что там, я бы, наверное, от счастья умерла на месте, если бы ты меня поцеловал! Но всё так глупо сложилось... А теперь - ни объяснить не могу, ни оправдаться! И ты будешь думать, что попросту мне не интересен! И больше никогда...

- Тесак свой брать будешь? - Ванечка тянется за брошенным на заднее сиденье рюкзаком. И он так близко сейчас... В мочке уха дырочка от сережки... Он носит? Пахнет от него чем-то свежим, ментоловым... Не отдавая себе отчета, не сразу даже поняв, как могла на такое решиться, неловко прижимаюсь губами к его щеке и, тут же осознав, что натворила, пулей вылетаю из машины, больше всего на свете боясь встретиться с осуждением или брезгливостью в его взгляде. Отчего-то я чувствую, что это обязательно должно быть.

О ноже вспоминаю уже на подходе к дому. Но я-то и без него проживу - вряд ли решилась бы им воспользоваться. А Ванечка... А Ванечка просто выбросит его на ближайшей помойке!

В квартиру захожу с опаской. Вдруг пьют еще? Такое иногда тоже бывает - ночь пьют, к утру засыпают в повалку, а утром всё по новой начинается.

В прихожей встречает трезвая, но очень помятая мать с огромным синяком на половину лица.

- Явилась, идиотка такая! Ты что натворила, дура ненормальная? - хватает меня за воротник куртки и теребит его, словно я - нашкодивший котенок.

- Ваш дружок - алкаш чуть ночью меня не изнасиловал! - пытаюсь оправдаться я шепотом, наклонившись к ней, чтобы услышала меня, задыхаясь от запаха перегара и давно немытого тела.

- Ты, вообще, знаешь, кто это был? Дура ты набитая! - мать начинает выть дурным голосом. - Это ж Витьки Волчка сынок! Его ж скорая увезла ночью! Фельдшерица сказала, что глаз вытечет! Что слепой будет! Он клялся, что порешит и меня, и Мишку, а тебя так вообще живой закопает!

И мне страшно. Страшно так, что мороз пробирает по спине! Витька Волков, которого все Волчком зовут, у нас в районе человек известный - держит рынок и такие вот "конторы", как у Мишки мамкиного. Ему проценты с выручки платят, а он "крышует" с помощью банды шкафов-головорезов. А про сына Витькиного я никогда ничего не слышала... И знать не знала, что у него сын есть.

И, отлично понимая, что мать мне - не защитница, я зачем-то пытаюсь всё ей объяснить. Мне почему-то сейчас отчаянно хочется, чтобы она поняла меня, чтобы пожалела!

- Мам! - голос неожиданно прорывается, словно резко открыли кран и хлынула вода, но потом снова переходит на громкий шепот. - Он изнасиловать меня хотел! Трусы стянул! Мне страшно было...

От жалости к самой себе всхлипываю, закрывая лицо руками.

Да, мне очень-очень хочется, чтобы некрасивая обрюзгшая женщина, которую я называю мамой, сейчас просто положила на мою голову руку. Зачем? Ласки хочется, тепла человеческого. Маминой любви все еще хочется, хоть мне уже и 19 лет... Мне хочется, чтобы она сейчас заплакала вместе со мной, чтобы сказала, что в полицию пойдет, что пожалуется на него, что защитит меня и все будет хорошо. Но она говорит совершенно другое:

- Ну и дала бы ему разочек - не убыло бы с тебя! А теперь Витька за сына своего такое нам устроит! Крантец всем в общем... Дебилка!