Настя почти сразу открыла дверь и ушла к ребенку. Хоть она и прятала взгляд, все равно удалось заметить в ее глазах слезы. Как же хотелось узнать, что за человек хватал ее за руку возле подъезда, но Ника лишь прикусила себе язык. Не ее это дело. Свои бы проблемы решить! С раздражением сняла обувь, собираясь немедля сесть за ноутбук, но, услышав детский заливистый смех, удивленно прислушалась. Из соседней спальни донеслось:

– …Песик, песик, Машу хвать за носик!

Бегемот, бегемот, Машу хвать за живот!..

Настя занимается дочерью? Читает потешку? Просто не верится! Судя по всему, Андрея нет дома, по крайней мере, его куртка не висит на вешалке. Может, и к лучшему, не будет отвлекаться, а сразу займется поиском работы. Так и получилось: просидела до вечера, отвечая на звонки работодателей, даже запланировала два собеседования.

Весь день Настя вела себя удивительно спокойно, почти не отходила от дочери. Она казалась Веронике напуганной, хотя все время улыбалась и даже старалась шутить. Вечером, когда вернулся Андрей, они втроем мирно посидели на кухне за чаем. На все вопросы по поводу родственников из Саратова отвечал непосредственно он, Ника в основном молчала, боясь сказать что-то, что могло ее выдать.

А перед сном вдруг почувствовала непреодолимое желание позвонить Владу, услышать его голос, хотя бы на мгновение. Даже ощутила покалывание в кончиках пальцев. Сейчас. Немедленно. Хотя бы на секунду. Нашла в справочнике «Бывший», это разрывающее душу слово, и провела пальцем по гладкой поверхности смартфона. А сама возненавидела себя за эту слабость, за эту проклятую любовь к предателю! Но ничего не могла поделать. Прижала телефон к уху и стала слушать длинные гудки. А сердце корчилось, сжималось, билось о ребра, причиняя невыносимую боль.

– Алло.

Ника забыла, как дышать. При звуке его голоса затрясло всю, как в ознобе. Будто сто лет его не слышала. Во рту моментально пересохло, в горле ком застрял.

– Ника… – выдохнул ее имя, а ей показалось, будто она полетела в пропасть, в адскую бездну, сгорела дотла.

– Нельзя так пропадать, Ника, – добавил, не получив реакции. – Не молчи, малыш. Поговори со мной. Я жалею, что тогда все так получилось. Я ненавижу ее, слышишь? Ненавижу! Смотрю на нее, а вижу тебя. Крыша совсем поехала. Не молчи, Ника, скажи что-нибудь!

Поняла, что все то время, пока он говорил, не дышала, и теперь резко вздохнула. Его голос проникал под кожу, Нику трясло как в лихорадке. Нервно сглотнула и с трудом проговорила:

– Влад… – Его имя как осколок резануло язык. – Я приеду завтра. Ты дома будешь?

Голос хриплый, но отчужденный. Ни намека на тоску и сожаление. Да, так и нужно. Пусть думает, что отпустила его, что смогла смириться…

– Буду. Конечно, буду, малыш.

– Не называй меня так… пожалуйста… Я приеду вещи забрать. Часов в двенадцать. Будь дома.

– Какие вещи? – судя по интонации, он растерялся.

– Свои. Не волнуйся, чужого не возьму, – заметила с ехидством. – Я вообще ничего у тебя не возьму, Влад. Мне ничего от тебя не нужно.

– Подожди, постой, Ника, ты что… Ты серьезно?

– Считаешь, что в нашей ситуации можно шутить?

– Вот значит, как. Окончательно уйти решила, – бросил так зло и холодно, что Ника поежилась. – За нас двоих решение приняла. Даже поговорить не хочешь, выяснить, как я жил все это время…

– Не сомневаюсь, что замечательно, – не удержалась от ехидства, а у самой сердце защемило.

– Я же искал тебя все это время, переживал…

– Да-да, ночей не спал и все такое, – снова съязвила она. – Охотно верю. Только оставь эту лирику Арине, ей точно понравится.