Запахиваю халат и опрометью несусь по лестнице. Я снова от него сбежала, однако предварительно позволив ему очень многое.

Еще ни разу не видела его таким возбужденным, думала, что приставит к стенке и трахнет прямо в коридоре. Это ни на шутку напугало меня. Ведь я не собираюсь спать с Машкиным отцом.

***

Девочка снова дала от меня дёру. Однако в этот раз позволила мне немного поласкать свою развитую грудь. Мои ладони до сих пор ощущают эти великолепные упругие формы. Просто отвал башки, как говорит сегодняшняя молодежь. Чем больше я от нее получаю, тем больше хочу получить. Хочу ее всю! В своей постели – голую и покорную.

Хочу, чтобы она раздвинула передо мной свои великолепные длинные ножки и впустила меня внутрь себя. О, я не подведу мою девочку! Покажу, на что способен.

А способен я на многое – без прикрас. Когда мне отдаются со всей страстью и желанием, не могу поступить иначе, как вернуть эту страсть и желание партнерше сладким бумерангом.

Ксения меня хочет. Я вижу это по ее глазам. Но боится. Чего? Это еще предстоит выяснить. Из-за Маши? Скорее да, чем нет. Но мы же можем хранить наш маленький секрет в тайне. Дочка не поймет этих отношений.

Бляха. Угораздило же меня захотеть именно подругу дочери, как будто других девушек не существует в природе. Инга звонила раз пятьдесят, но я не отвечаю. НЕ хочу я ее. Хочу Ксюшу, хочу помять ее хорошенько в своей постельке. Между нами искрит, и только слепой этого не заметит.

– Чего ты боишься? – спрашиваю у нее на следующий день, поймав с утра на кухне.

– Вас, себя… Не хочу ссориться с Машей. Это не нормально.

– Что конкретно ты считаешь не нормальным?

– Что Вы ко мне пристаете! – отходит от меня на пару шагов и упирается своей бразильской попкой в духовой шкаф.

– Разве я к тебе пристаю? – наигранно удивляюсь. – Девочка моя, я еще не приставал по-настоящему. Так, пару пробных камешков бросил.

– Маша может нас застукать, – делает страшные глаза. – Представляете, что тогда будет?

– Мы услышим ее шаги заранее, – прижимаюсь к ней и обнимаю за тонкую талию.

Прикасаюсь губами к ее губам и ощущаю свежесть. Только зубки почистила, радость моя.

– Не сопротивляйся, – прошу, когда она отворачивает от меня лицо, – берусь пальцами за подбородок и снова настырно целую ее.

Если бы не работа, я бы посадил ее на этот шкаф упругой задницей и вклинился бы между ее ног. Я постоянно возбуждаюсь, и не получаю разрядки. В паху уже зудит от неудовлетворенности, а яйца тяжелые и переполненные.

– Я больше так не могу, – отталкивает меня девушка, чуть не плача.

– Я тебя обидел? – удивляюсь.

– Маша уже в порядке, я хочу домой.

– Вечером я сам тебя отвезу. Дождись меня. Дождешься?

По глазам вижу, что нет. Да что я сделал такого?!

***

Я действительно так больше не могу! Ростислав Андреевич не дает мне приходу, постоянно зажимает, лезет целоваться. НЕ скажу, что мне это неприятно.

Приятно, еще как! Но я боюсь, что нас увидит Маша, вздрагиваю от каждого шороха и любого Машиного вопроса. Когда-нибудь она точно спросит меня в лоб: «Ты трахаешься с моим отцом?».

Конечно, я с ним не трахаюсь, но дело, судя по всему, к этому идет. Он нагло раздевает меня и трогает руками (и губами) голое тело. Следующим его шагом будет исследование моих трусов – это же очевидно!

Поэтому я так больше не могу! Надо бежать из этого сумасшедшего дома, в котором живет сексуальный маньяк, пока однажды ночью он не поймал меня и не оприходовал.

Я даже за стаканом воды теперь выйти боюсь, потому что непременно наткнусь на Ростислава Андреевича, поджидающего меня за углом.