– Маш, с чего ты взяла, что твой отец меня послушает?

– Не знаю, мне кажется, что вы нашли общий язык. Звонишь ему в экстремальной ситуации.

– Я… просто больше некому. А твой отец, он сам сказал, чтобы я звонила.

– И номер дал? – усмехается. – Надеюсь, ты не стучишь на меня фазеру?

– За кого ты меня принимаешь? – вспыхиваю. – Маш, ты моя лучшая подруга, а я – не предательница.

– Да ладно, я шучу. Что ты покраснела так?

– Шутит она. Вставай, давай, поехали домой, – откидываю одеяло, но Маша натягивает его обратно. На ней больничная сорочка с завязками по бокам.

– Сексапильная у тебя ночнушка, – говорю я.

– Ага, сфоткаешь? Тимке отправлю.

– Ладно, давай.

– Только на свой телефон, мой где-то дома валяется.

Я делаю пару снимков лежащей на постели Маши. Она эротично выгибается и улыбается, смотря в камеру.

– Давай сюда телефон свой, – просит она. – Напишу Тимуру.

Отдаю ей телефон, достаю из пакета Машины вещи и выкладываю на больничную койку.

– Я твой костюм позаимствовала, ничего? – спрашиваю.

– А да, без проблем, – смотря на экран моего смартфона, отвечает подруга.

– Потом верну.

– Ксю, ты взяла самый старый костюм. Оставь его себе, в магаз в нем будешь бегать, – отмахивается.

Подхожу к окну и несколько секунд наблюдаю, как дворник старательно метет опавшие листья. Как же страшно, что человеческая жизнь, по сути, висит на волоске. Принял что-то не то, отравился, – и тебе конец.

Так вот почему от Влада все время пахло въевшимся пОтом, потому что его тело выделяло токсины.

– Ты одеваться будешь или в секси-сорочке поедешь домой? – подхожу к Маше и растрепываю ее темные волосы.

– Моего папу хватит удар, если я выйду на улицу в таком виде, – хихикает Маша.

Она одевается и переписывается с Тимуром одновременно. Вздыхаю и заправляю за ней койку, как заботливая мама.

Выходим на улицу и идем к машине, где сидит напряженный Ростислав Андреевич. Представляю, какого ему сейчас! Что он пережил этой ночью, одному богу известно.

– Маш, откуда ты узнала, что Влада есть запрещенка? – спрашиваю.

– Он сам хвастался, давно уже.

– Почему ты не сказала об этом отцу?

– Я же не стукачка, – нервно передергивает плечами.

– Он его уволит теперь, – останавливаюсь и кошусь на БМВ, ожидающий нас.

Жаль, что не видно лица Ростислава Андреевича. Но знаю точно, что он пристально наблюдает за нами.

– Да, уволит. А тебе его жалко, что ли?

– Он мне по-настоящему понравился, – пожимаю плечами. – Но твой отец сказал, чтобы больше не видел его рядом с нами.

– Ну, понятно! – закатывает глаза Маша. – Всегда он так: лишает меня друзей. Единолично решает, с кем мне общаться, а с кем нет.

– Он же волнуется, – глажу подругу по спине. – Потому что любит тебя.

– Если любит, пусть даст больше свободы.

Садимся в машину – я на заднее сидение, Маша, как обычно, наперед. Почти сразу ловлю в зеркале заднего вида пытливый взгляд Машиного отца и понимаю, что мне, похоже, предстоит метаться меж двух огней.

Эти двое не прочь выяснять отношения друг с другом через меня. Закатываю глаза, но понимаю, что это некрасиво. Посылаю Ростиславу Андреевичу извиняющую улыбку и слышу:

– Маша, я попросил Ксюшу поухаживать за тобой неделю.

Когда он меня об этом просил?! Вот враль! Что еще за хитрые игры?

– Угу, хорошо. Спасибо, Ксю, – Машу оборачивается ко мне и грустно улыбается.

Наверняка, Тимур испортил ей настроение, написал что-нибудь гадкое. Кому понравится, что отец твоей девушки допрашивает тебя с пристрастием по ночам? Точно не Тиму. Маша удаляет переписку и возвращает мне телефон.

Так значит, мне придется жить в доме Тепляковых целую неделю? Под боком у Машиного отца?