— Твой старый вроде бы с виду в своем уме, — у меня никак не выходит сложить два и два, но понятно одно, я не подходил его дочурке по многим параметрам.

— Нет, он ненормальный, — качает головой. — Все пытается учить уму-разуму. По его словам, я глупое, избалованное дитя.

— Здесь он прав, — говорю ей, вспоминая случай с официанткой.

Кстати, о Насте. Она не берет трубку, но и в клубе позже я ее не нашел. Словно была девчонка и испарилась.

Ее отчаянная храбрость вызывает на моем лице улыбку. А поступок...

Да че уж там, я знатно поржал над Шуриком, который вообще не понял, что происходит, но для разрядки обстановки затянул губами длинную макаронину, свисающую с челки, превратив все в шутку.

Правда, мне стоило немалых сил уговорить его не писать жалобу на Настю, когда он пришел в себя.

Взамен я пообещал ему все, что он захочет, лишь бы оставил девчонку в покое.

Тем самым затянул у себя на шее веревку.

— А ты, как я посмотрю, прямо-таки доблестный рыцарь, — Алена сверкает глазами в темноте салона, с пренебрежением отвечая на мою последнюю реплику.

— Допустим. Безобидная девушка вела себя дружелюбно, а ты включила стерву и прицепилась к ней непонятно почему.

— Девушка, — недовольно цокает языком. — Она официантка, Рома! Пусть знает свое место.

— В итоге голова мокрая у тебя, — смею ей заметить.

Красивое ухоженное лицо Алены принимает кислый оскал, а глаза прожигают меня ненавистью.

— Я думала, ты поддержишь меня в сложный период...

— Хочешь сказать, что у тебя жизнь хреновая? — хмыкаю в ответ.

Хреновая она у той, которая одета в ватную куртку и дырявые кроссовки в лютый мороз, а не в меховое изделие и сапожки из натуральной кожи стоимостью в целое состояние.

— Какой же ты... черствый говнюк, — выплевывает она.

— Тогда какого хрена я здесь делаю? — приподнимая брови, интересуюсь у нее.

Ее ответом служит молчаливо открытый рот, а затем гордо вздернутый подбородок.

Неожиданно щелкает ручка двери, и морозная свежесть заполняет салон, который покидает Алена, оставляя мне свой гнев наряду с противно сладкими духами.

Неужели?

Я злой, и терпеть ее закидоны больше не намерен. Резко газую, в желании поскорее покинуть это место.

Она выходила замуж и не подозревала об этом?

Чушь какая-то. Но и не стараюсь вникать глубже. Теперь мне фиолетово на ее трагедию годичной давности.

На дворе долбаная зима с собачьим холодом заставляет вернуться мыслями к кроссовкам.

«Что делаешь?» — решаю написать Насте сообщение. Вдруг не спит и ответит.

И о чудо!

«Сижу».

Хмурю брови.

«Где?»

«Во дворе на лавочке».

Какого хрена?!

«На улице, что ли?»

«Да».

«Почему???»

«Не могу домой попасть».

Твою мать!

«Никуда не уходи. Скоро буду».

13. Глава 13

Рома

Обнимая за плечи ледышку, в которую превратилась Настя, подгоняю ее идти к машине. Не задаю никаких вопросов. Хотя их в моей башке до хрена.

От «какого черта она тут сидит почти обмороженная» до «почему у нее нет ключей от этой долбаной избушки на курьих ножках».

Именно так выглядит этот сарай. Ее жилье.

Жесть просто. У меня в мозгах не укладывается, как вообще в этой хибаре можно жить, только кипит желание забрать девушку с собой, подальше отсюда, и не возвращать в это гиблое место никогда. Двор плохо освещен, но моему зрению темнота не мешает, чтобы понять: это место — притон для алкашей.

Когда без лишних разговоров я ринулся к двери и дернул ручку, и, на удивление, та не отвалилась, Настя умоляла оставить дверь в покое. Ее испуганный вид заставил меня бросить затею ворваться в дом и навалять всем. Я ведь ничего не знаю о том, что там творится, и не стал тратить время на каких-то моральных уродов, которые, по ее словам, заперлись изнутри на защелку, что делали очень часто.