- Ой, ты на Таню эту, Варь, внимания не обращай, - сказала мне Оксана – та, что с короткой стрижкой.- Она тут такие танцы выделывает. Слухи про Волкова распускает, что, мол, они любовники и так далее… Он терпит её только из-за того, что она племянница Котовского…

- А кто такой Котовский?

Оксана и Любаша вылупились на меня, как будто бы я сказала что-то страшное.

- Котовский? – спросила Оксана тоненьким голосом. Её оливковые глаза засверкали игривыми звездочками, они переглянулись с Любашей, и обе сразу криво усмехнулись. – Это такой мужик… Ну, врач. Хирург. В общем, мужик он, конечно, просто огонь. Типа Волкова – красивый, талантливый, нереально крутой. Они, кстати, с ним хорошие друзья. Только если к Волкову фиг подступишься, то этот человек – улыбка. Холеный весь, доброжелательный, приветливый…

- Любвеобильный, - кинув взгляд на Оксану, добавила Любаша.

- О, да, - Оксана поиграла бровями, глядя на меня. – Бабник он тот ещё. Тут из наших любительниц хвосты покрутить уже, по-моему, все с ним….хм…

- Под одним одеялом полежали, - захихикала Любаша, и её кудряшки весело запрыгали. – Переспали, в общем.

- Вот-вот! – показав красивые белые зубы в ослепительной улыбке, подтвердила Оксанка. Она внимательно посмотрела на меня и покрепче сжала чашку с зеленым чаем в руках. – Варька, ты вообще с ним поосторожнее! Девки у него в постели крутятся типа Алины-секретарши снизу, но охаживает он тех, кто так просто к нему в постель не прыгнет – для него это забава такая. Он тот ещё сердцеед. Два раза в разводе, кстати.

- Да, до спокойных и воспитанных он доделистый… - подтвердила Любаша. – Он хороших девочек, так скажем, портить любит…

- А Волков? – вдруг спросила я, слыша себя как будто бы со стороны.

Никогда бы не решилась, а тут!

- Что Волков? – одновременно спросили девочки.

Я опустила взгляд.

- Ну? Он не женат, все вокруг него вертятся, а он злой такой. И бабы его бесят. – Я пожала плечами. – Может, он гей вообще?

Любаша прыснула, Оксанка захохотала.

- Ой, Варька, - отсмеявшись, сказала она. – Классная ты. Не гей он, солнышко. Просто тип такой, говнистый. Он женат же был.

- Был? Женат? – у меня лицо так вытянулось, что девочки разом закивали.

- Да, был. Они в разводе год уже, - сказала Люба.

- Ты бы её видела, - добавила Оксана и закатила глаза. – Такая цаца. Красотка, длинноногая, вся в шубах-брюлях, но стервааа…. Она тут такие скандалы приходила, закатывала…Жуть!

- Да, нам всем так Дмитрия Романовича жалко было… И это с его суровым характером-то!

- А дети? – спросила я, рассматривая трещинки на столешнице.

- Нет, детей у них нет. Они в браке года четыре прожили, - сказала Оксанка, коротко пожав плечами. - Уж не знаю, почему не сложилось. Но Волков молодой ещё, чего ему. Тридцать шесть лет – вся жизнь только начинается…

- Ага, - скептически покивала Люба. – Только что-то он не торопится никуда.

- Может, после стервы своей и не торопится, - тихо добавила я и посмотрела на коллег. – Нам пора, девчонки, а мне вообще к Волкову сейчас…

- Да, точно! – спохватилась Оксанка. – Идём скорее…

***

Мы поднялись на этаж, и я посмотрела на часы. Уже без пяти три. Что ж, да-да, пора идти к Волкову. Внутри затрепетало, волнение скользкой змеей проползло где-то в животе и сжало внутренности.

Я подошла к кабинету и постучала.

- Да.

Повернув ручку, я заглянула внутрь.

- Можно?

Волков кинул на меня быстрый взгляд, затем посмотрел на настенные часы.

- Уже три? Надо же. Проходи, Соловьева.

Я внутри вся сжалась. Не знаю, я уже вовсю сомневалась, что сработаюсь с этим грубияном, слишком уж израненной неженкой я была, если честно. А тут надо быть непрошибаемой, как Надежда Григорьевна.