В его сторону даже не смотрю. Продолжаю лежать в прежнем положении, повёрнутой к мужу спиной.

Слышу его тяжёлый вздох. Чувствую, как подо мной немного пружинит матрас, когда Стас ложится на кровать.

Давлю в себе желание развернуться к мужу лицом. И посмотреть. Нет! Не буду, не буду…

Он ничего не говорит, будто правда думает, что я смогла уснуть, пока он лазил где-то там в нашу первую брачную ночь. Через несколько минут дыхание Стаса становится размеренным. ОН спит! А я продолжаю намертво прилипать к матрасу и стараться вести себя тихо как мышка, чтобы его случайно не разбудить.

Мне всё-таки удаётся немного поспать. А потому утром, когда в окно заползают первые лучики солнца, я открываю глаза. И смотрю в потолок. Стас храпит, у него настолько крепкий сон, что он даже не слышит, как где-то на полу вибрирует его мобильник.

Поднимаюсь с кровати. Подхожу к телефону и вижу на экране фото его любимой женщины, точнее, на этой фотографии запечатлены двое: Стас и любовница, она обнимает его со спины за плечи, щекой прижимается к щеке.

Горло тут же сдавливает удавкой.

Господи… Он даже фотку на неё поставил, где они вдвоём.

И все его слова, все обещания быть мне верным – рассыпаются на мелкие песчинки, словно замки из песка.

Молча выхожу из комнаты и запираюсь в ванной. Даю волю эмоциям. И удивляюсь, откуда во мне столько слёз. Я же за предыдущую ночь выплакала целое озеро, кажется.

***

Стас просыпается ближе к восьми часам утра. Застаёт меня на кухне, когда я готовлю завтрак.

– Доброе утро, – приветствует он и я выдавливаю из себя “привет”.

Он подходит ко мне со спины. И неожиданно обнимает за талию, пока я пытаюсь перевернуть на вторую сторону овсяноблин. Устроив подбородок на моём плече, дыханием опаляет кожу. Прижимается бёдрами к ягодицам, заставляя почувствовать его утреннее возбуждение. А мне противно до чёртиков. Но я терплю!

– Прости меня, пожалуйста, Танечка, – хрипит над ухом и тут же целует в шею. – Я вчера перебрал с алкоголем и, в общем, повёл себя как настоящий мудак. Я не должен был уходить из дома. Знаю.

– Но ушёл, – отвечаю я всё-таки не сдержавшись, хотя обещала себе продолжить играть холодную королеву. – Ты был у неё?

Вопрос вылетает из моего рта пулей – ещё раньше, чем я успеваю, про это подумать.

Круто развернувшись, смотрю на Стаса в упор. Глаза в глаза.

Выглядит муж помятым, будто его асфальтоукладчик переехал только что. Волосы на головы взъерошены. На лице отросшая за вторые сутки щетина. Одетый всё в тот же свадебный костюм.

А ещё… В расстёгнутом вороте рубашки красуется свежая царапина – неглубокая тонкая полоска с затянувшейся характерной корочкой.

– Нет, – помедлив, Стас всё же отвечает и решительно качает головой. – Не поверишь, сидел в соседнем дворе и пил в одиночку.

Ухмыляюсь. И прикладываю палец к царапине на шее любимого.

– А это откуда?

Проследив за моим пальцем, Стас вопросительно вскидывает бровь и мне приходится сказать ему, что у него на шее свежая царапина – неужели сам её не чувствует?

– Котёнок поцарапал, – вдруг смеётся, а затем ненадолго выходит из кухни и возвращается с мелким пушистым комочком серого цвета. – Вот.

Моё сердце поднимает белый флаг, но не потому, что я поверила мужу. Котёнок очень милый и мяукает так жалобно, что я не раздумывая беру в руки пушистика и прижимаю к груди. Боже, он такой крошечный. И голодный, наверное. И почему я его сама не заметила, по-любому же прятался где-то в коридоре.

– Где ты его нашёл? – спрашиваю я, продолжая прижимать котёнка к груди.

И пока я критическим взглядом пробегаюсь по полкам в холодильнике, чтобы найти что-то съедобное для пушистика, Стас рассказывает историю, как снял котёнка с тонкой ветки на дереве.