Широко распахиваю глаза, чтобы хоть как-то сдержать слезы, которые вот-вот польются ручьем. Наконец-то замечаю, что он тоже в форме. Блестят погоны на его плечах.

- Ненавижу! Всем нутром ненавижу, - как же жалко и низко он выглядит в моих глазах. Только отвращение к нему, больше ничего не осталось.

- Разве я плохо объясняю? – раздается его вопрос и, кажется, он приближается ко мне вплотную. Мы стоим лицом к лицу. Теперь между нами не существует расстояния, все границы стерты.

- А может ты соскучилась? – теперь ухмылка озаряет его лицо. Мне сложно смотреть на него. Тошнит только одного его вида, тем более когда он так близко.

- Ты чудовище, монстр. Я презираю таких, как ты! - отворачиваюсь, теперь мой взгляд скользит по траве. Не хочу его видеть, слышать, знать, что он существует.

- А ты почему не спросишь, как мы с твоей сестрицей познакомились? – он словно не слышит меня. - Я мент она спортсменка, не находишь, что мы в целом не должны пересекаться? Если только определенные обстоятельства нас не столкнут. - Он оглядывается по сторонам, а потом снова обращается ко мне.

- Так я тебе расскажу. Расскажу при каких очень не хороших обстоятельствах мы познакомились.

15. Часть 14

Глава 14

- Так я тебе расскажу… Расскажу, как мы познакомились с твоей сестрицей, - он наконец-то отпускает мою руку и продолжает смотреть бессмысленно и страстно.

Потирая запястье, делаю шаг назад. Как же мне хочется бежать от него, со скоростью ветра. Бежать без оглядки по пустынной, ровной дороге, как можно дальше, а я сейчас стою напротив него, лицом к лицу и пытаюсь выслушать, потому что люблю свою сестру.

Наверное, тот самый случай, когда близких можно пересчитать по пальцам. Нет, даже не по пальцам. После того, как родителей не стало в моей жизни всегда была, есть и будет одна сестренка Лика. Маленькая, доверчивая, с очень выразительными глазами и восхитительной улыбкой.

- Двадцать девятого мая в двадцать два ноль-ноль было найдено тело Абравицкой Лидии Михайловны, которая возвращалась домой после дня рождения своей дочери, - говорит он монотонно с блеском в глазах. В этот момент его взгляд становится таким хитрым и довольным, будто в его рукаве припрятан очередной козырь. Но я до конца не понимаю: зачем говорит об этой женщине? Я впервые слышу ее имя, ее фамилию.

– Ее оглушили сзади по голове гантелей, забрали наличность драгоценности, среди которых были сережки. Угадай у кого я эти серьги нашел?

- Зачем ты все это рассказываешь?

- Они были обнаружены у твоей сестры Лики. И алиби у нее нет никакого. В тот день, двадцать один ноль-ноль у нее закончилась тренировка, домой она вернулась около полуночи. Ах, да! – он задумчиво коснулся своего грубого лица. – Твою сестренку видели рядом с местом преступления, как она садилась в автобус.

Судорожно глотаю воздух ртом, пытаясь уловить ту самую нить, которая ведет от Лики до этой женщины. Ничего не нахожу. И не хочу находить. Просто голова кругом. Он все подстроил, он все специально…

- Нет! Не правда, ты лжешь. Она могла их купить, найти, все что угодно. Моя светлая, моя хрупкая и юная сестрёнка совершенно здесь ни при чем. Она не могла. Не верю.

- Это она, это Лика сделала и я ее поймал. Когда она хотела сдать серьги в один из антикварных магазинов. И серьги эти уникальные, старинные, с клеймом мастера, на аукционе их можно продать за приличные деньги.

Это какой-то кошмар на улице вязов. Потрошитель душ сейчас стоит передо мной. Нет ничего святого в этом человеке.

- Она меня умоляла на коленях, - его тон становится высокомерным, наглым, чрезмерно уверенным. Он приподнимает подбородок, продолжает смотреть с высока. - Говорила, что согласна на все. Ведь у нее впереди целая жизнь. Концерты, выступления. Тюрьма не входит в ее планы. - Слушай, вы точно родные сестры? Такие разные. Что по темпераменту, что в постели.