Поступить в другой институт?

Пойти работать не в банк, а секретаршей?

Не бросать своего первого мужчину?

Даже с Костей мы бы не познакомились, если бы однажды в мае я не поехала в Коломенское фотографировать яблони в цвету.

Эти фотографии у меня на флэшке, хотя я собиралась их распечатать и развесить по квартире. Розово-белые крепкие цветы на корявых стволах яблонь, выстроившихся рядами. Несколько штук в рамках смотрелись бы отлично. Но закрутился роман с Костей, и я забыла… А потом мы стали жить вместе, и в его квартире я не решалась хозяйничать. Разве что вот шторку купила и авокадо вырастила.

Авокадо…

Я вздохнула.

Среди моих вещей его не оказалось. Горшочек с ростком остался на кухонном подоконнике в квартире, ключи от которой я передала курьеру. И все, расплевались.

Позвонить и попросить Костю вернуть мне мой авокадо?

От одной мысли меня чуть не стошнило.

Но жалко было бы прощаться с мамиными котлетками.

Дома я свалилась на диван и от нечего делать начала фотографировать уже просто все подряд, что у меня валялось на расстоянии вытянутой руки. Старый утюг, который надо было греть на плите, коробку с диафильмами, соломенную шляпку с выцветшей розовой лентой, одеколоны и духи, которые пахли старомодно и уныло, корявые глиняные вазочки и часы, которые надо было заводить маленьким медным ключиком.

Стоило мне запостить на «Авито» весь этот хлам, как тут же раздался звонок.

— Привет! — сказал Кирилл, которого я сразу узнала.

— Пластинок больше нет, — грустно ответила я.

— Вообще-то я за одеколоном. «Северный», который с белым медведем. Ты знаешь, что его дизайн разрабатывал Малевич?

— Нет… Ну и что? Его много кто продает… — пробормотала я.

— Ты на фото посмотри внимательно! У всех грани айсберга вогнутые, а у твоего выпуклые! У тебя дореволюционная версия! Снимай немедленно, я сейчас за ним приеду!

— Что снимать? — спросила я, предварительно убедившись, что Кирилл уже отключился.

И хихикнула.

9. Не модель

В этот раз Кирилл даже не стал тратить время на то, чтобы позвонить по телефону, — он сразу нарисовался у двери. Я вздрогнула от переливчатой трели. Мне еще никто в дверь не звонил. Пока бабушка была жива и в квартире вечно болтал телевизор, перекрикивая радио, шипело и булькало на плите, шумела стиралка или лилась вода, да и сама бабушка непрерывно болтала, звонок казался намного тише. Сейчас он ввинтился в мозг, раскатился эхом и заставил забиться от испуга сердце.

— Привет, — заявил Кирилл, отлипая от стены. — Снова я.

Нет, сердце у меня забилось точно от громкости звонка, ни от чего другого!

— Привет, — кивнула я и опустила глаза. — Сейчас принесу. А флакон тоже брату в коллекцию?

— Нет, флакон мне. Красивый и редкий. Должен же я начать коллекционировать антиквариат наконец, деловые партнеры уже с упреком смотрят, выбиваюсь из трендов.

— А… — Я неопределенно качнула головой, не понимая, шутит он или серьезно. — Ну да. Наверное.

Кирилл шагнул в прихожую и принялся стаскивать кроссовки.

— Что на ужин? — спросил он деловито.

Я снова зависла на середине намерения пойти наконец за флаконом.

— Ничего…

— Жаль! — улыбнулся он во всю пасть. — Я про твой биф-бургиньон целую ночь думал!

Он ведь опять шутит?

Черт, я чувствовала себя такой тупой и медленной — никак не удавалось догнать его мысль.

— Я могу быстро что-нибудь приготовить, если ты голодный, у меня все нужное есть.

— А давай! — хлопнул в ладоши Кирилл. — Я руки помою? И в туалет хочу — сил нет, застрял в пробке на МКАДе рядом с автобусом, ни выйти, ни в бутылку поссать, из всех окон бабульки пялились.