— Не люблю пиццу, — морщусь я.

— Тогда ешь макароны с сахаром и голый суп. — Ника ставит передо мной и Риком две тарелки.

Мы кормим Эрика-младшего и выдвигаемся в парк. Пешком. Со стороны и впрямь похожи на молодых родителей. Но не хочется проводить подобные параллели. Кажется, после сегодняшнего дня и ночи я пересмотрю свои взгляды относительно отцовства. Быть дядей Рика хватит пока за глаза.

— А в целом он спокойный ребенок, — говорит Ника, помогая Эрику катить коляску. — Мне нравится. Родители у него тоже такие?

— Нет. Активные. Сын у них пока, к счастью, не такой шнырь. Наверное, в животе у матери парня укачало. Еще до рождения. Поэтому Рик за малоподвижный образ жизни.

Вероника смеется и нежно обнимает меня за плечи. Ластится как кошка. Но эти движения не вызывают внутри никаких эмоций.

Увлекшись легкомысленной болтовней, мы оба не замечаем мелкого черноволосого парня с гипсом на руке, который врезается на всем ходу в коляску, и ребятня, столкнувшись лбами, отскакивает в разные стороны. Эрик начинает реветь, схватившись за голову. Черный пацан шипит и стонет от боли.

Быстрее всех в себя приходит Ника. Подхватывает белобрысика на руки и успокаивает. Я склоняюсь над загипсованным и помогаю ему встать, подхватив за подмышки.

— Ушибся? — спрашиваю.

Пацан недовольно сдвигает брови, замораживая меня взглядом.

— Извините, — едва сдерживая слезы, лепечет он, разворачивается и, схватившись здоровой рукой за гипс, бежит по аллее к дальней лавочке.

Проследив за ним глазами, я замираю на месте, когда вижу знакомое лицо. Настя, подруга Алёны, обнимает подбежавшего к ней пацана и что-то ему говорит, поглаживая по голове и утешая. Следом появляется Алёна. Но не одна, а в сопровождении Неймана и девочки, которая держит в руках две палочки со сладкой ватой.

Какая идиллия, посмотрите-ка…

— Ян, ты чего застыл? — Ника касается меня рукой. — С Эриком всё в порядке. Идем?

— Сейчас…

Я замечаю, как темноволосый мальчишка ластится то к Насте, то к Алёне, а потом показывает в нашу сторону пальцем и снова хватается за гипс, сильно морщась. Неужели так больно? Аккуратнее нужно быть.

Отвожу от него глаза и смотрю на Алёну. Мы встречаемся с Шипиевой взглядом. Он у нее такой же дикий и замораживающий, как у пацана. С Настей у мальчишки тоже сильное сходство — все трое темные. Интересно, чей это сын? Племянницу Неймана я видел пару раз: лично знаком с сестрой Генриха. Дэлия и ее муж — наши деловые партнеры, которые недавно перебрались в Россию.

— Я-янис, — нетерпеливо тянет Ника.

Алёна переводит глаза на мою спутницу. Хоть бы одна эмоция промелькнула на ее лице: разочарование, удивление, растерянность, вина. Но там абсолютно ничего. Пустота. Это злит неимоверно. Даже объяснить толком не могу почему. Наверное, потому что я чувствую непрекращающиеся вибрации на коже, когда ее вижу? Ведь столько времени прошло, по идее должен был остыть. Но это не так. После нашего расставания первое время была жуткая ломка. От картинок, как Алёна развлекалась на отдыхе со своим бывшим любовником, сносило крышу и бросало в крайности. Даже вспоминать не хочу.

Зло отворачиваюсь, беря Эрика на руки. Бесит смотреть на ничего не выражающее лицо человека, к ногам которого готов был бросить целый мир. Но о мои чувства вытерли грязные ноги.

Рик обнимает меня за шею и кладет голову на плечо. Говорит, что хочет «бай-бай».

— Устал, — констатирует Ника и следом за Эриком-младшим прижимается ко мне с другой стороны. — Кажется, ушатали. Можем ехать домой. Или посидеть на лавочке и поесть мороженое.