– Прощай, Джерри! Рей сейчас приведёт Эйлин. Береги её! А меня искать не смей! Придёшь в наш Лес ещё раз, здесь и останешься…

Хлёсткий порыв ветра заставил Джерарда зажмуриться, а когда он открыл глаза, рядом уже никого не было.

***

6. 6 Тринадцать лет назад…

Мора

Уснуть в ту ночь, Авонмора так и не смогла.

Как можно спать, когда на душе так муторно и тревожно?

Все мысли об Джерарде и глупышке Эйлин. Все молитвы о них.

Мора свернулась клубочком на своей лежанке, накрывшись шерстяным пледом, но её всё равно знобило. В конце концов, она поднялась и разожгла очаг. Стало немного теплее, но её продолжало лихорадить.

Словно передразнивая Мору, дрожал и крохотный огонёк масляной лампы. Пламя отбрасывало пугающие тени на стены и потолок. Она закрыла глаза, чтобы не видеть это, но от каждого шороха на улице вскакивала и озиралась.

Погасить лампу Мора так и не решилась – жутко было остаться в темноте и одиночестве. А ещё так хотелось верить, что этот тусклый свет поможет отцу найти верный путь сквозь грозовую ночь и чары злобных сидов.

Ненастье за окном и не думало утихать: дождь тарабанил по крыше, порывы ветра рвали ставни, потоки воды пробирались в щели. Буря ярилась и шумела, а Море всё чудилось в этих звуках, что кто-то бродит во дворе, топчется у крыльца, стучит в окно или дверь.

Она подхватывалась, бежала к двери, но открывать боялась – просто стояла, немея от ужаса, прислушивалась…

Если это Джерард, то он обязательно подаст голос. И уж тогда она откроет железные засовы и впустит в дом тех, кого так ждала. Лишь бы те, из Леса, не явились в Нокдагли вместе с этой жуткой бурей, не заморочили ей голову, не заставили обманом впустить их в дом.

Бабушка Шелта часто рассказывала жуткие сказки о фейри, которые умели воровать чужие голоса и лица.

Зря Мора вспомнила об этом сейчас – стало так страшно, что у неё даже зубы застучали. От новой мысли мурашки по спине пробежали – а что, если из Леса вернётся вовсе не Джерард, если проклятые фейри обратятся в него и сестрицу, убьют её родных, а сами придут сюда? Всем известно, как они коварны и хитры.

На глаза навернулись слёзы. Но Мора не позволила себе разреветься, шикнула строго и взяла себя в руки. Что за ерунда порой приходит в голову?!

Нет уж, собственного отца она всегда узнает! И легко отличит от какой-то там нечисти.

Пусть он и не отец ей вовсе, на самом деле…

Мора закусила губу и вздохнула судорожно. Как забыть то, что Джерард, разозлившись, бросил сегодня ей в лицо. Как забыть этот обвиняющий взгляд?

Она знала всё это и раньше.

Но пока роковые слова не были произнесены вслух, можно было делать вид, что все сплетни – неправда. А как теперь смотреть Джерарду в глаза?

Ведь теперь они оба знают, что ей всё известно.

Нет, сам отец никогда прежде даже не намекал Море на то, что она ему неродная.

Но всегда найдутся добрые люди… В Нокдагли ведь все знают всё, тут ничего не утаить.

Море было лет восемь, когда она впервые зацепила где-то краешком уха болтовню деревенских сплетниц. Они, видно, рассудили, что девчушка отошла уже достаточно далеко и не слышит эти гадости.

Тогда Авонмора была слишком мала, чтобы понять всё, как оно было. Но какие-то зёрна сомнений уже проросли в её сердце. И вот, соприкоснувшись с этой скверной, она стала внимательнее прислушиваться и приглядываться, искать подтверждение своим догадкам…

И вскоре доказательств нашлось достаточно. Мора уже не сомневалась, что её настоящим отцом был кузнец Коналл. Обида, стыд и горечь жгли её душу, но Авонмора продолжала носить это в себе, так и не решившись откровенно поговорить с отцом. Ни с одним, ни с другим.