– По крайней мере, первое время, – пробормотал Гиацинт, а я про себя решил просто поверить словам профессора Кассиана, не задавая лишних вопросов. Он туманно обмолвился о том, что причины «происшествия» довольно противоречивы, и, как всегда, его объяснения лишь запутали меня, вместо того чтобы что-то прояснить.

Я уже привык к тому, что некоторые считали меня избранным, кем-то вроде спасителя, который упоминался в одном сомнительном пророчестве. Вроде как мне полагалось остановить конец света или что-то в этом роде. Во всяком случае, когда этот конец настанет, все поймут, что никакой я не спаситель.

Но даже по прошествии нескольких недель я всё ещё не оправился от потрясения: оказалось, что Северин Зеленко всего лишь притворялся милым и сочувствующим другом и физиотерапевтом, а я всё это время ему верил.

Он же следил за мной по заданию злодея по имени Фрей, который на Грани считался очень влиятельной личностью. Но это в прошлом, по крайней мере я на это очень надеялся. Мне хотелось верить, что Фрей торчит в какой-нибудь пограничной тюрьме и больше не причинит никому вреда.

Интересно, знали ли феи и профессор Кассиан, что я трачу своё свободное время на Грани исключительно на паркур и осмотр окрестностей? Вероятно, они надеялись, что я буду самостоятельно повторять упражнения, которые они мне задавали, пытаясь обучиться навыкам, которыми должен владеть каждый аркадиец. И мне, по их мнению, они тоже обязательно пригодятся.

Но я не так-то просто справлялся даже с осознанием Грани, сколько они ни пытались втолковать, что это нематериальный мир, которым можно управлять и который можно создавать заново с помощью одного лишь вообра-жения. Как такое можно понять?

Во время тренировок с феями у меня пока ни разу не получилось представить дверь в стене или превратить зелёный камень в красный, не говоря уже о том, чтобы наколдовать себе крылья или совершить какие-нибудь другие фокусы-чудеса, которые феи делали постоянно.

Но я не слишком отчаивался. Здесь, на Грани, я мог передвигаться самостоятельно, без костылей или чьей-либо помощи. Одно лишь это можно считать чудом. Зачем тратить время на упражнения по перекрашиванию камней, если вместо этого я могу бегать и прыгать?

Между прочим, в реальном мире я неплохо продвигался в развитии своих сверхспособностей. Мои сверхслух и сверхзрение по-прежнему приходили и уходили, когда им заблагорассудится: в основном, когда мне не было от них совершенно никакой пользы. Но вот поток воздуха я теперь контролировал гораздо лучше. С его помощью я мог захлопывать двери, с лёгкостью передвигать предметы из одного конца комнаты в другой и качать ветром деревья на кладбище, которые находились в пятидесяти метрах от моего окна. И это казалось совершенно естественным, будто воздух стал частью меня.

Позавчера я таким способом сделал перестановку в комнате, даже не вставая при этом со стула.

Но как раз здесь, на Грани, где якобы с помощью силы воображения было возможно всё, мои суперспособности никак не хотели проявляться.

– Всё на Грани – лишь иллюзия, – несколько раз пытался объяснить мне профессор Кассиан. – Среди прочего иллюзией является и воздух. Он всего лишь плод коллективного воображения, и мы дышим лишь по привычке, потому что всегда поступали так на Земле. Понимаешь?

Единственным ответом на это было «Нет!» с большим восклицательным знаком.

Терпеливый профессор Кассиан был уверен, что рано или поздно я смогу, как он выразился, «освободить свой разум от его человеческо-материальных ограничений», но Гиацинт сухо предположил, что, возможно, мне просто не хватает воображения.