– Я приучаю собаку к командам на немецком, – объясняю. – "Фус" означает "рядом". Когда ты говоришь "фу", он думает, что ты зовёшь его к себе. Если хочешь, чтобы он ушёл, говори "аус". Попробуй.

Смотрю, как Незабудка – мысленно я теперь называю ее только так – делает шаг на улицу и, когда Ганс снова встаёт, резко выставляет вперёд руки.

– А-аус! – едва не вскрикивает она.

Овчар останавливается. Незабудка опускает руки, будто обмякает и облегчённо выдыхает.

– Он увязался за нами на выходе из леса. Я ему "фу", а он к нам... – немножко виновато смотрит на меня. – Так с нами до дома и добежал.

– Так он уже давно тебя не выпускал на улицу? – пытаясь сдержать улыбку, смотрю на неё.

– Давно, – вздыхает она. – Я ему пачку печенья скормила, а он не уходит.

– Знаешь, если бы меня печеньем кормили, я бы тоже не уходил, – развожу руками, серьёзно глядя на неё.

– Ну да, – усмехается она смущённо и косится на Ганса.

– Хочешь погладить?

– Нет, спасибо! – тут же отказывается.

– Боишься собак?

Слышу, как в доме раздаётся хныканье кого-то из детей.

– Извините, мне пора! – бросается девушка в дом, захлопнув дверь.

А я даже не успел спросить, как её зовут. Так и будет в мыслях – Незабудкой.

– Ну что, пойдём, говнюк? – строго смотрю на Ганса. – Напугал девушку. Несколько часов из дома не могла выйти из-за тебя. Фус!

Овчар поднимается, но не спешит за мной, оборачиваясь на дом.

– Что? – усмехаюсь. – Её команды ты лучше понимаешь? Или печенье понравилось? Ганс, хаус!

Пёс медлит, но всё же идёт за мной. Печенья печеньями, а мясом кормят в хаусе.

Дождь уже закончился, и мы с Гансом медленно прогуливаемся обратно. Он бежит впереди, а я ловлю себя на том, что разглядываю маленькие голубые цветы вдоль тропинки.

И снова думаю о соседке.

Муж пока не объявился. Интересно, сколько бы она просидела за закрытой дверью, если бы я не пришёл?

Вернувшись домой, закрываю немца в вольере, чтобы не сбежал обратно за угощениями, а сам иду на кухню. Выливаю остывший чай, делаю новый, беру пару сушек и выхожу на крыльцо. Ко мне тут же подбегают Лило и Ральф. Разламываю одну сушку и угощаю их. Ганс смотрит сквозь прутья преданными глазами и виляет хвостом.

– Ты уже наелся вкусняшками, – бросаю ему с усмешкой. – Оставил детей без печенья. Как-то не по-соседски.

Смотрю на часы. Время ещё позволяет доехать до магазина и купить сладостей. Вздохнув, залпом допиваю чай и встаю.

Никогда не уезжаю, оставив собак в закрытом вольере – мало ли что. Но теперь придётся держать Ганса взаперти, пока он не научится себя вести. Или пока Незабудка не перестанет его бояться.

– Через час вернусь и покормлю вас, – сообщаю влчкам. – Плац!

Они послушно уходят и ложатся на крыльце.

Если бы была такая же погода, как утром, я бы с удовольствием прокатился на квадроцикле, но после дождя стало прохладно, а надевать тёплые вещи не хочется. Поэтому прыгаю во внедорожник и уезжаю.

В магазине стою перед полками со сладостями в растерянности. В собаках я разбираюсь куда лучше, чем в детях, и даже не знаю, что из представленного ассортимента можно таким малышам. Поэтому беру разные угощения на выбор и несколько видов печенья.

Возвращаюсь, кормлю собак и, оставив их дома, снова иду к соседям. Раздумываю: а если муж уже приехал? Если он ревнивый, не поднимет ли руку на эту хрупкую девочку снова?

И, хотя я не уверен, что синяки на её шее оставил именно он, мне почему-то уже хочется разбить ему морду.

Подходя к дому, вижу распахнутую дверь. Хмурюсь – не жарко, да и Незабудка, как мне кажется, наоборот, закрыла бы её на все замки.