Тут заговорил Магистр гномов Амид Будинрев.

– Насколько я знаю, невысоклики ничего не смыслят в мореплавании. Вполне возможно, что упомянутый птицей капитан Репейник – совсем не тот, за кого пытается себя выдать, а все остальные – его пленники.

– А как же сообщение Виндибура? – развёл руками Кротл. -

Он ведь предупреждает нас об опасности! Я требую уважения к моим согражданам!

– Успокойтесь, дорогой друг, – ровным тоном произнёс Будинрев. – Возможно, это просто уловка, и вас пытаются запугать.

– Почему нас? А вас? – раскрасневшись, запыхтел Магистр невысокликов.

– А нас – бесполезно, – ответил Магистр гномов, и взгляд его сверкнул холодным огнём.

Гуго довольно ухмыльнулся, прикрывшись рукавом. Неприязненные нотки в разговоре правителей – это как раз то, чего он добивался.

Перебранка грозила перерасти в скандал. Но Клейт, вождь скотоводов, попросил уважения к месту проведения Совета. Мудрый старейшина не принял ничью сторону, но, как всегда, выделил главное.

– Надо смотреть в корень, – он провёл ладонью по длинной седой бороде. – Раз говорится, что кто-то очень таинственный и недобрый общается с морками, значит, опасность реальна, кто бы и с какой целью об этом не писал. Поэтому патрули, совершающие дальние выходы, надо усилить, а птицу посадить под арест, до поры до времени.

Увидев, что возражений не предвидится, Грейзмогл с молчаливого кивка магистра Будинрева поспешил исполнить последнее. Но сцапать Брюгая посланнику не удалось. Пока члены Совета говорили, попугай переклевал кожаный ремешок, которым его за лапу предусмотрительно пристегнул папаша Уткинс. Как только Гуго протянул руки, птица заорала:

– Полундр-р-ра! На абордаж!

И атаковала гнома, клюнув его в мясистый нос. Грузный Гуго позорно хлопнулся на зад, а Брюгай с ехидным криком:

– Гр-рейзмогл – р-рак болотный! Нур-ри Ор-рбуж тебе не чета! – вылетел из пещеры.

За ним, призывно крича и маша руками, бросился Уткинс. Но птица, ярким пятном мелькнув в пасмурном небе, скрылась за верхушками сосен.

Можно догадаться, какое впечатление произвели на гномов последние слова попугая. Значит, алебардщик Нури тоже жив, и по какому-то непонятному стечению обстоятельств находится там же, где и остальные! Следовательно, у него должны быть веские причины, чтобы не вернуться к своим – так уж воспитаны гномы. К тому же не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто теперь стал главным врагом Гуго Грейзмогла.

С весной воды на затонувших равнинах меньше не стало. Дожди хоть и стали идти реже, но земля, напившаяся "под завязку", отказывалась впитывать влагу. Бесконечное болото жило в ожидании эры гадов и земноводных, коих такое беспросветное положение вещей весьма устраивало. Хотя и последней гадюке иногда хочется погреться на солнышке, ощущая брюхом тепло нагретых камней.

В Норном посёлке изредка пробивающимся сквозь тучи солнечным лучам радовались как праздничному фейерверку. Голопузые невысоклики дружно выбегали на улицу. Зачастую стоя по колено в грязи, они подставляли льющейся сверху благодати исхудавшие за зиму тела.

Гномы удивлённо таращились на эти выкрутасы, решительно не понимая, как может прийти в голову почтенным отцам семейств разгуливать голышом на глазах у всех, при этом оживлённо беседуя, например, о забое скота.

Папаша Уткинс целыми днями всех убеждал, что вот-вот, уже скоро, к нему приплывут его дочурки, и он сможет их обнять. Подавалось это так, как будто он получал от них письма чуть не каждый день.

Скорое возвращение двойняшек обрастало всё новыми подробностями. Так что соседи вскоре начали шептаться, мол, невиданная говорящая птица прилетает к Уткинсу по ночам. Но даже те, кто в это не верил, кивали, дескать, "конечно", "а как же", "иначе и быть не может", принося для говорящей птицы крошки и зёрнышки со своего стола. Благодарный отец принимал подношения, а затем ходил в ближайший сосняк кормить с руки лесных птиц, надеясь, что Брюгай вдруг появится с криком: "Авр-рал! Пакет Уткинсу!"