Действительно, одни плюсы, и никаких минусов, за исключением одного — я никогда не рассматривал Лолу в качестве своей женщины. Как подругу — да, как подругу с привилегиями — дважды да, как возможную жену —нет.

Зря?

Может, Лола — то, что мне и нужно? Всё же, стоит признать, одному становится одиноко. Накатывает иногда желание, чтобы рядом был свой человек. Но чем старше я становлюсь — тем больше у меня к «своему человеку» требований, и тем гаже становится мой характер из-за долгого одиночества. И пора принять тот факт, что если не Лола — я так и буду один, никого я не встречу, никого близко к себе не подпущу, так и буду менять женщин, встречаясь по несколько месяцев с каждой, и прощаясь при малейших неудобствах.

— Корней Андреевич, доброе утро, — несмело улыбнулась мне Севиль, вырывая из мыслей о своём возможном будущем с Лолой.

Вслед за Севиль со мной поздоровались и остальные студенты — её одногруппники.

— Доброе, — кивнул я Севиль, и не смог не подколоть: — Непривычно, что ты улыбаешься мне. В прошлый раз чуть взглядом не убила.

— Ну, я такая, — она с улыбкой пожала плечами, не объяснив, какая же.

Но мне и не нужны объяснения, из-за того что она «такая», я и вызвонил вчера Лолу, надеясь на секс, а получил… получил предложение, которое следует обдумать. И, скорее всего, согласиться. А Севиль мне нужно поставить зачёт, обрадовать, что ассистентка мне больше не нужна, и перестать играть с ней в игры, которые нам обоим не нужны.

— Кстати, когда я буду вам нужна в следующий раз? Ну, в качестве помощницы, — Севиль так серьезно это спросила, что тянет её за щеку ущипнуть, словно я старый извращенец.

Докатился.

Всё, хватит. Сейчас я попрошу у Севиль зачётку, пусть уже получит свой зачёт!

— Сегодня до какого времени пары?

— В четыре десять последняя заканчивается.

— В четыре двадцать подойди на кафедру, — сказал, и мысленно приказал себе добавить: «с зачёткой приходи», но вслух произнес совсем иное: — Поможешь мне найти кейсы для второкурсников.

— Хорошо, — кивнула Севиль, и пошла за свою парту.

А я с радостью бы головой о стену побился.

Снова не смог.

Снова не удержался.

***

СЕВИЛЬ

«Спустись, я внизу» — пришло сообщение от Эльнура.

Дважды я вносила номер жениха в черный список, и через 5 минут возвращала в «белый» список, хоть и злилась на Эльнура неимоверно. Сообщения читала, звонки игнорировала. Кипела.

Сейчас остыла. Простила, наверное, но осадочек остался.

«Не могу. Учёба» — написала в ответ.

«У вас пара отменилась. Спускайся!»

«Откуда ты знаешь про отмену пары?» — накатала Эльнуру, снова злясь.

Я прекрасно знаю особенности азербайджанского менталитета. Мама хоть и крутит отцом как хочет, но признаёт: он — главный. И для меня это естественно: мужчину нужно слушать, подчиняться — это естественно, но… в пределах разумного! Двадцать первый век на дворе, и за окном не горный аул, а столица.

И Эльнур прекрасно знает, как я отношусь к контролю. Знает, но где-то вынюхивает о моём распорядке дня, и даже в курсе, что у меня пара отменилась.

«Ладно, скажи, на каком ты этаже, я сам поднимусь» — Эльнур и не подумал сдавать своего шпиона, рассказавшего ему про отмену занятия.

Интересно, кто из нашей группы общается с моим женихом.

«Жди меня у выхода. Сейчас подойду» — отправила я Эльнуру, спрыгнула с подоконника, и пошла к лестнице.

Дойду до выхода из универа — и как раз успокоюсь. Ничего страшного. Да, контролирует. Да, бесит иногда. После свадьбы перевоспитаю.

На лестничном пролёте я остановилась. Чувствую себя мужиком, который у двери дома стоит, приехав с работы, и входить не спешит, потому что дома сварливая жена. Вот и я предчувствую вынос мозга: за неотвеченные звонки, за поездку с Корнеем Андреевичем, и… за всё хорошее, в общем.