Стоявшая ближе всех к Ибусову девушка со шредером заискивающе залепетала:

— Георг Гаярович, мы очень благодарны вам за то, что специалист такого высокого уровня, помогает нам, но…

— Никаких «но». И готовьтесь к вопросам, почему вы не остановили посылки сразу. У вас есть на это ответ?

— Скажу, что дала команду в самом начале. Но наш штатный сотрудник, ответственный за работу с системой, не среагировал вовремя…

— Госпожа Давыдова! — воскликнула девушка за ноутбуком. — Но ведь вы не давали команду! Я все утром вам только об этом и твержу, что нужно остановить… Я ведь делала все что могла! Все, что вы просили… и даже больше!

— …и за свой проступок уже уволен, — закончила Нинель повышенным тоном, перебив девушку. — Мы сможем стребовать убытки с нее?

— Но… я ведь так рассчитывала, у меня семья… учеба… госпожа Давыдова. Прошу вас, — девушка чуть не плакала.

— Да, она давала такое поручение… — тут же среагировала девушка со шредером. Два других сотрудника поддакнули. — Мы можем подтвердить.

От происходящего на моих глазах беззакония захотелось накричать на эту Давыдову. Да как она может вот так подставлять своих же?!

Я во все глаза смотрела на оборотня — неужели он ничего им не скажет?

— Думаю, господину Ибусову не слишком интересны наши внутренние споры.

Улыбка Давыдовой теперь не казалась мне робкой. Ее улыбка, и лицо, и ужимки — все это теперь выглядело в моих глазах мерзко и отвратительно.

— Вы правы, мне абсолютно не интересно, — ледяным тоном выдал Георг. — Просто делайте, что я сказал. Извинитесь, возьмете ответственность…

Я вспомнила крутящихся вокруг склад эпидемиологов, проводящих обработку, а вокруг них на приличном расстоянии людей с камерами и фотоаппаратами. Ну еще бы! Такой инфоповод!

— Вообще-то она не может взять на себя вину.

— Что, прости? — оборотень повернулся ко мне. Судя по удивленно вытянувшемуся лицу, Георг не был уверен, что ему не послышалось.

Я облизала губы и торопливо продолжила, боясь, что он меня не дослушает:

— Если она это сделает, то получит тысячи исков от получателей посылок.

— На нее и так подадут в суд, — пожал плечами мужчина. — И у меня контракт не с ней, а с головным офисом. Она — говорящая голова и должна делать то, что ей скажут, иначе вся компания под угрозой.

— Да, но одно дело — если на нее подадут в суд, а другое — если истцам при этом и доказывать ничего не придется. Если она признает вину, размер исков взлетит до небес.

Я вздёрнула выше голову, не желая опускать взгляд и сдаваться. Сам же на отборе сказал, что рад, что я знаю хозяйственный кодекс. А я не только его знаю, между прочим.

Директор переводила заинтересованный взгляд с меня на оборотня и обратно.

— Господин Ибусов, возможно, стоит послушать вашего юриста? Я готова делать, что скажете, я понимаю, что могу подставить своими действиями всю компанию «Мята», но помогите мне удержаться на плаву. Пожалуйста.

Георг смерил меня таким взглядом, что захотелось провалиться под землю. Я думала, что он сейчас выкинет что-нибудь уничижительное, однако спорить с тем, что я его юрист, он не стал.

А вот Давыдова в это время продолжала заламывать руки:

— У меня дети. Что будет с ними, если я разорюсь? Господин Ибусов, у вас есть дети?

— Нет. Только племянница, — кисло отозвался мужчина. — Как, впрочем, и у вас. Детей у вас нет. Не надейтесь меня разжалобить. И тем более обмануть. Но если моему юристу, — он нарочно выделил обращение, — так хочется, она может скорректировать речь, которую я для вас приготовил. Я, разумеется, должен буду одобрить правки.