Скидываю ее на переднее сидение, закрываю тачку, чтобы не выпрыгнула и сам сажусь за руль.

Не обращаю внимания на требования остановить и открыть двери, выруливаю на дорогу. Отталкиваю, когда берется за руль.

— В этой машине можно хватать исключительно мой хер!

— Не сомневаюсь, что этим здесь телки и занимаются! Меня ты не заставишь!

— Да кому ты нужна, заставлять. Тебя даже заводить не надо, сама течешь как сука! — говорю ей беспощадную правду, а то строит из себя венецианскую девственницу.

— Ну ты и урод! Немедленно останови!

— Черта с два. Доедем до меня, там поговорим.

— Мы не будем разговаривать! В этом и проблема! Ты меня трахнешь, а завтра даже имя не вспомнишь!

— Ну знаешь! – бью раздраженно по рулю, и когда торможу на светофоре заставляю взглянуть на себя, дергая за подбородок. На миг даже замираю, увидев, как в длинных ресницах запутались капли слез. Нашла тоже из-за чего реветь. – Твое имя у меня уже в печенках! Я заебался думать, какого это, быть в тебе.

А все из-за чего, из-за одной фразы, что она хочет подарить мне девственность. Так пусть дарит, черт возьми!

— Но стоит меня распечатать, все закончится!

— Ты этого не знаешь, — возвращаю взгляд на дорогу, щуря глаза от громадных, растыканных по всему городу экранов. Как люди из-за них еще в аварии не попали?

— Это знаешь ты, — бубнит она и снова дергает дверцу. – Я хочу выйти.

— Малышева, твою мать. Что ты от меня хочешь?! Я не могу стать белым и пушистым.

— Да разве я прошу этого! Я прошу быть честным!

Хочется вжать голову в плечи, но если я не настою на своем, то она будет думать, что победила.

— Я в отличии от тебя, честен и говорю прямо, что хочу тебя трахнуть! И ты хочешь, только ерепенишься.

— Я бы лучше с тобой и дальше дружила, — обнимает она себя за плечи и смотрит прямо. Ревет, дура!

— О какой дружбе может идти речь, если у меня на тебя стоит?

— Ну и что?!

— То есть тебя устроит, если я буду дружить с тобой, а трахать других? – ору я, не веря, что она соображает, что болтает.

— Можно подумать, если ты будешь трахать меня, то тут же станешь верным! — кричит она в ответ и резко успокаивается. – Я не хочу рисковать ради одного секса. Я хочу с тобой дружить. Или так, или мы вообще прекращаем всякое общение.

Серьезно блять?! Серьезно?!Условие мне будешь ставить?! Угрожать. Охуела?!

— Я тоже могу ставить условия! Или ты мне отсасываешь или мы прекращаем всякое общение, — останавливаю тачку и уже вижу в сознании, как она с глупой улыбкой кидается расстегивать мне ширинку. Так ведь и должны поступать глупые, влюбленные дуры? Да?

Только вот никакой глупой улыбки на лице Малышевой нет. Вообще никакой. Только, плохо скрываемое презрение. Я бы сказал, даже, облегчение.

— Так даже будет лучше. Уверена, ты всегда найдешь ту, кто тебе отсосет, — шепчет она, поворачивает корпус к выходу. Но я не могу дать ей уйти. Яйца звенят от напряжения, голова болит от ее нытья!

Хватаю пятярней за волосы и чиркаю ширинкой, слыша еще и визг Даши.

 — Уже нашел! Открывай свой рот! Уверена, ты уже слюной захлебываешься!

 — Отпусти, придурок! — упирается она в бедро, а меня это долбанное сопротивление заводит чертовски. Уже вижу в мыслях, как долблю горло. Наконец-то не фантазия, а реальная Малышева с моим членом во рту.

И я достаю хер, рукой сжимаю основание и вижу, как несмотря на сопротивление она облизывает губы, как блестят ее глаза.

 — Соси, Малышева сама, пока не заставил... 

****

44. Глава 43.

Толкаю голову ближе, уже погружаюсь в хмель ее дыхания, что щекочет головку.

— Марк, нет!