– Если он сунулся на трек со своими гребаными травмами, после нашего с ним разговора, я сверну ему шею быстрее, чем он сможет сказать «а».

Сбросил трубку и сделал последний звонок младшему брату.

Но уже через секунду услышал знакомую мелодию с улицы, приближающуюся к двери.

– Да, Рик? – после его фразы открылась входная дверь. Взгляд младшего брата упал на меня, и он убрал телефон от уха. – В чем дело?

В его руке три разные коробки пиццы из «Пицца Таймс», а на кудрявой голове были хлопья снега, как подтверждающие, что он был не на машине, – так насыпать не могло за короткий промежуток пути до крыльца.

– Почему ты не берешь трубку, когда я тебе звоню?

Он прошел мимо меня по гостиной, поставил коробки на журнальный столик и начал стягивать с себя куртку:

– В «Пицца Таймс» играет музыка, и сегодня там было детское день рождения, поэтому достаточно шумно. К тому же, я был занят выбором пиццы. – брат повернулся ко мне лицом. – Только не говори, что ты уже на уши поднял весь район.

Тяжело вздохнув и прикрыв глаза, я ответил:

– Вы сведете меня с ума.

И поднялся к себе в кабинет.

Доминика

25.01.2020г

Кенфорд. Клофорд. Особняк Аллегро

У меня не получалось выбросить его из головы.

Его глаза, темные и глубокие, как ночь, отпечатались в моем сознании, преследуя даже во снах. В них будто прятались все самые сокровенные мечты со всего мира. Они смотрели на меня в тот вечер не так холодно, в отличие от того, каким взглядом одарен каждый член моей семьи, и не только. Это было удивительно, и поняла я это только тогда, когда этот взгляд оказался на бумаге в моем блокноте.

Темные, почти черные, карие глаза с длинными ресницами и густыми бровями. Я так хорошо запомнила эту часть его лица, что мне казалось, начинаю сходить немного с ума.

Вспоминала его голос, низкий и в то же время, мягкий. Он будто бы дергал за ниточки моей души, управляя мной, как марионеткой.

Риккардо Карбоне был старше меня почти на десять лет, и то, что мы провели вместе те крохотные минуты, уже являлось нарушением категорических правил. И дело не в возрасте, – хотя оно тоже играло роль в нашем случае, – а в этой дурацкой вражде наших семей.

Я не имела понятия, почему она началась и почему до сих пор продолжалась, мне никогда не было это интересно. Я лишь выполняла строгий наказ отца, а в последующем брата. И продолжала это делать.

До момента, пока Риккардо Карбоне не решил меня спасти от собаки в парке, и пока я не предложила ему взять себя за руку и не вывела на каток. Идиотка.

Дура! Дура!

Помотав головой и зажмурившись, попыталась отогнать от себя все дурные мысли, продолжая возиться ложкой в тарелке с хлопьями.

– У тебя все хорошо?

Я подняла глаза на Эмилио, который пил кофе, сидя напротив меня, и неуверенно кивнула, вернув взгляд в тарелку.

– Да. Все отлично.

– В последнее время ты достаточно рассеянная и задумчивая. Ничего не произошло?

Качаю головой:

– Нет, я просто… – чуть нахмурилась. – Я просто думаю, что подарить Анри.

– Твоему старому другу? – уточняет он.

– Да. Он же сделал мне подарок еще перед праздниками, а я так ничего ему и не подарила. – вздыхаю. – Даже не придумала.

Эмилио подул в чашку и сделал маленький глоток кофе.

– Может, ему подойдет какой-нибудь набор художника?

Я посмотрела на него взглядом: «Серьезно?»

– А что? Ему же нравится.

– Во-первых, Анри работает всю свою жизнь в красках, кисточках и холстах, и, думаю, таких вещей у него полным-полно.

– Но ведь это такие вещи, которым свойственно когда-то заканчиваться. Приходится покупать новые. – пожал он плечами. – Ты каждые две недели просишь меня к нему свозить, и еще ни разу мы не приехали оттуда с пустыми руками.