И хоть мне и было приятно от осознания, что Руди постарался и отнесся чуть серьезнее к моей любви к этому волшебному празднику, но… захлопнувшаяся за ним дверь и короткое «Не грусти, Ангел», развеяли всё возникшее хорошее настроение.

Я смотрела на ангелочка в моей ладони и не понимала, что мне делать. Как превратить этот вечер в настоящий семейный праздник?

Услышав безэмоциональный голос второго близнеца, подняла на него глаза, но он лишь быстрыми шагами преодолел гостиную и вышел за пределы дома, монотонно разговаривая с кем-то по телефону. Итало же вышел за ним следом.

И если бы дверь этого дома снова хлопнула из-за того, что кто-то вышел на улицу и уехал, мое сердце точно раскрошилось бы на мелкие кусочки…

Слезы начали собираться в уголках глаз, замыливая вид украшенной гостиной.

Я чувствовала себя маленькой девочкой, которую все бросили, и которая была готова даже пойти на отчаянный шаг.

Вытерев рукавом свитера мокрые глаза, не спеша пошла к лестнице, а поднявшись на второй этаж, мои шаги стали тихими и осторожными. Кажется, я боялась даже ступить громче необходимого.

Сжав руки в кулаки, постаралась начать хотя бы дышать – от страха, я забыла делать даже это.

Приглушенный свет в этой части особняка наводил ужас под моей кожей, и кажется, у меня даже шевелились волосы на шее.

Подходя ближе к комнате, слышала доносящиеся из нее звуки – они чем-то похожи на те, которые я слышала, когда Руджеро смотрел бои без правил по телевизору в гостиной в те дни, когда бывал дома.

Потянувшись к ручке двери, только хотела взяться за нее дрожащей рукой и с замеревшим сердцем в груди, как ощутила дыхание за своей спиной.

– Ты никогда не приходишь сюда, Доминика. – сказал он, продолжая стоять за моей спиной.

Тело сковал страх, хоть я прекрасно осознавала, что он ничего мне не сделает и никогда бы не сделал.

Я не слышала, как он подошел сейчас. И никогда не слышала, как он передвигался по дому. Брат был словно призрак. Призрак, которого слышал и чувствовал только один из близнецов.

Его перекинувшаяся через меня рука оттолкнула дверь спальни, где горел экран плазмы на телевизоре. На нем шел ужасающий и мерзкий бой между двумя крупными мужчинами в железной клетке. Они дрались, как настоящие звери, не жалея и не щадя друг друга. Кровь была повсюду, и их лица также ею были залиты.

Джан обошел меня и плюхнулся в кресло-мешок, подобрав к себе на колени миску с рисовыми хлебцами со вкусом паприки и чили – иногда мне казалось, что он только ими и питался.

– Чего хотела? – буркнул он, откусив хлебец, не отрывая взгляда от экрана, где один из бойцов только что снова сильно врезал другому, что у него вылетел зуб. Меня передернуло и чуть не стошнило в эту же секунду.

– Спросить. – я ещё ни разу не была в спальне младшего брата, после смерти обоих родителей, поэтому замялась. – Хотела у тебя спросить.

Нервно натягивала на пальцы рукава свитера, стараясь унять дрожь, но это не помогало.

– Если хотела, то спрашивай реще, Доминика. – немного раздраженнее бросил он. – Харе трепаться на входе просто так.

Я сглотнула, а сердце стучало где-то в ушах.

Для Джана этот разговор ничего не значил. И была уверена, что он бы даже не придал значения моим стараниям, чтобы найти в себе силы попросить его о том, что хочу озвучить.

– Ты можешь… можешь отпраздновать со мной… Новый год? – я запиналась, пытаясь найти силы говорить дальше.

И поняла, как абсурдно и глупо прозвучала моя просьба, когда открыла зажмуренные глаза, – я даже не заметила, как их закрыла, – и посмотрела в лицо брату.