─ А тачка?

─ Прицепом. Она сама не едет.

Раз-два-три-четыре-пять… он твой брат. Твой брат, Рик, успокойся.

─ «Вираж», значит. ─ мой взгляд упал на затылок Витале. ─ Так, ладно. Сажай его ко мне в машину, я пока позвоню Ёрки.

Уго кивнул, помог подняться Витале и увел к моей машине. Я же отошел и набрал нашему врачу:

─ Да, Рик. ─ парень ответил на втором гудке.

─ Выезжай в особняк сейчас же, или я убью сегодня кого-нибудь быстрее, чем Витале блеванет в моей машине.

─ Достаточно доходчиво. Выезжаю.

Доминика

Кенфорд. Клофорд

Быть единственной девушкой в семье, ─ не считая, конечно же, Амбры, которая появлялась раз в несколько недель, ─ значило уживаться с четырьмя мужчинами в одном доме и учитывать, что у каждого из них свой характер.

Похожи были лишь Руджеро и Джан, но, если с первым я еще могла нормально поговорить, то ко второму и на пушечный выстрел сама не хотела подходить, особенно, если у него не было настроения. А у Джана всегда непредсказуемо менялось настроение, поэтому лишний раз рисковать я не собиралась. К тому же, младший брат тоже не горел желанием со мной общаться. Мы, как два отрешенных незнакомца, совсем не собирающихся знакомиться друг с другом, даже учитывая факт того, что жили под одной крышей уже семнадцать лет.

─ Ты так и не спросила у Анри про рисование этих портретов. ─ напомнил Эмилио, сидя на диване, пока я, свесив ноги с подоконника, вырисовывала карандашом черты его лица на плотной белой бумаге в своем блокноте.

Пожав плечами, улыбнулась:

─ Будет поводом заглянуть к нему на днях.

Эмилио чуть наклонил голову, и небольшие кудряшки перекатились в другую сторону.

─ Если я идеально помню твое лицо, еще не значит, что тебе позволено двигаться. ─ ехидно щурюсь, и он сел ровно.

─ Ты помнишь мое лицо «идеально»? ─ недоверчиво протянул друг.

─ Конечно. ─ не отрываю взгляда от блокнота. ─ Ты же выглядишь, как герой романтической повести.

─ В каком это смысле?

Я лишь на секунду подняла глаза на Эмилио, который стал чуть краснее. Не одному ему нравилось наблюдать за смущением других людей. И хоть стеснялась говорить такое Эмилио, и очень надеялась, что он не собирался подумать ничего… такого, я не могла не сказать этой правды.

─ У тебя серо-голубые глаза, и они словно отражают небо перед грозой. ─ вывожу линию у глаз. ─ Длинные черные ресницы добавляют глубины в каждый твой взгляд, а темные брови подчеркивают выразительность лица.

Добавляю густоту ресницам на бумаге легкими штрихами.

─ А еще, когда ты хотя бы немного смущаешься, то на твоей светлой коже, щеках, прямом носу, ушах появляется милый румянец.

Подняла глаза:

─ Прямо, как сейчас.

Я соврала. Эмилио был не просто румяный, а красный, как карандаш в моем пенале, и у меня не вышло сдержать улыбки.

Он прочистил горло и сел ровнее, уводя глаза.

─ Я все время хотела у тебя спросить. ─ вернула взгляд в блокнот, чтобы еще больше не смущать его.

─ Спрашивай. ─ прохрипел тот и снова прокашлялся.

─ Почему ты не женишься на какой-нибудь девушке?

─ Потому, что я дал клятву перед твоим братом. ─ вдруг признался Эмилио, и карандаш в моей руке замер над листом.

─ Я думала, вы даете клятву только перед Доном. ─ хмурюсь.

─ Мы действительно даем клятву перед Доном, когда нам исполняется четырнадцать, но я говорю не о ней. Те солдаты, которые становятся на охрану территории дома Капо, и те, которых прикрепляют к женщинам и детям, дают еще одну клятву.

Мне пришлось сесть немного удобнее на подоконнике и отложить блокнот.

─ И в чем она заключается?

─ Ты заметила, что все, кто охраняют дом и вашу семью, не имеют своей собственной? Это потому, что если она появляется, то ты больше не сможешь оставаться здесь. Тебя мгновенно заменяют, и ты уходишь в отряд простых солдат.