– Мне не нравится, когда ты портишь их помадой. Без нее они лучше на вкус.

Наклоняется. Наше дыхание сливается. Он хочет меня поцеловать, а я, вместо того чтобы отшатнуться, поддаюсь вперед и подставляю свои губы. Больше всего на свете хочу, чтобы он это сделал.

– Игры, в которые ты любишь играть. По типу той в моей спальне, когда обещала ждать возвращения и сбежала. Ты же хотела. И сейчас хочешь? – голова кружится от завораживающего тембра. Как у хищника.

– А вы?

– Поздно выкать после того, что между нами было. Тебе не кажется?

– Хорошо. А ты, Виктор, разве не хочешь? – рука на шее сжимается сильнее, а скулы выделяются острее.

Хочет. Очень. Как и я.

Я безумно соскучилась. Хочется, чтобы поцеловал еще раз. Как это умеет только он.

Чтобы голова закружилась и из нее вылетели все сомнения и подозрения.

Я сдаюсь, позволяю себе сиюминутную слабость. Жду поцелуя, прикрывая глаза. Трепещу от предвкушения.

Но ничего не происходит. Я уже не чувствую его рук на шее, как и его самого.

Виктор стоит на расстоянии зажимая три кнопки на боковой панели телефона.

– Что вы делаете?

– Форматирую твой телефон.

– Что?! Нет! – там же важная запись разговора его подружки о пленнице! Ее можно было отнести в полицию и этого было бы достаточно, чтобы Гриша начал задавать вопросы.

Тянусь за телефоном, он поднимает руку вверх. Глупо подпрыгиваю за ним. Хочется плакать от досады. Он в который раз выставляет меня идиоткой. Заставил поверить, что Я ему нужна, а не та принцесса. Что скучал. Что я обладаю над ним безграничной силой. И стоит только состроить из себя роковую соблазнительницу: томно облизать губы и невинно посмотреть на него, так он поплывет. Будет в моей власти.

На самом деле Виктор просто отвлекал меня, чтобы уничтожить единственную улику против него.

– Отдай! – Виктор смотрит на экран, где уже началось форматирование.

– На, – вкладывает телефон в мою ладонь. – Держись от меня подальше, Женя. Иначе… – поправляет свои жутко дорогие часы, одергивает полы пиджака.

– Иначе что? – зло выплевываю. Знаю, что не буду слушать его дурацкие советы.

Мне прибить его хочется, а не выполнять (вполне разумные) нравоучения.

Он ведет себя, как мой папочка. Он старше и опытнее, а я глупая салага.

– Ты пожалеешь. Очень сильно, – бросив на меня взгляд, отодвигает шторку и уходит.