– Поняла… Я вас поняла, – всхлипывая, отвечаю я полуживая.

Я готовлюсь к тому, что он проведет этим же ножом по мне, но… Этого не происходит.

Зверь гладит своими пальцами верхушки моих грудей.

Изучающе.

– Целка ты или нет?! – повторяет он грозно, брезгливо, – С женишком уже трахалась?! Отвечай!

– Нет… – отвечаю сразу, – Ничего не было… Я девственница…

Бандит удовлетворённо выдыхает. Наклонившись, водит щетинистой щекой по моей шее.

Слегка прихватывает губами мочку уха, а затем, шепчет:

– Чистенькая, значит… Люблю чистых.

Мое сердце стучит так сильно. Я почти не дышу, охваченная кошмаром.

Все происходящее – нереально.

Его дыхание обжигает. Мужчина наклоняется, принюхивается ко мне как настоящий зверь к своей добыче. Горячие губы опускаются мне в яремную ямку, бедром я ощущаю эрекцию мужчины.

Я не хочу, чтобы он меня трогал. Я принадлежу Родиону. Только ему.

– Твой отец знатно накосячил, красавица, – шепчет он, – Да еще и задолжал мне.

Мой отец? Они ведь его не тронули?

Забывшись, начинаю брыкаться, позабыв о страхе, но Зверь моментально возвращает меня на место.

На место его смиренной зверушки.

– Он обещал мне тебя за долги, – заговорщическим тоном произносит он, – В качестве жены. Так что сегодня, по сути, наша брачная ночь…

Мой отец? Как он мог пообещать меня другому, когда у меня был жених?

Боюсь представить, что они сделали с Родионом. Господи, пусть любимый будет жив.

А папа бы ни за что не отдал меня на растерзание зверю. Никогда.

– Долг до сих пор не погашен, – прерывисто шепчет бандит мне на ухо, – А твой отец посмел пойти на обман, решив выдать свою дочь за другого. Ту, что принадлежит мне.

Кровь стынет в жилах.

«Ту, что принадлежит ему».

Меня.

– Он нарушил нашу сделку, – обреченно шепчет Зверь, – А я такое не прощаю.

– Прошу вас, отпустите меня, – всхлипываю, дергаясь в его крепких объятиях, – Я не знала…

– Заткнись! – он затыкает мне рот, грубо хватая за подбородок, – Иначе сделаю еще больнее.

Я попала в беду.

– Сегодня твой отец умолял меня жениться на тебе как мы и договаривались изначально, – усмехается он, – До его обмана. Он не хочет, чтобы его доченька жила во грехе с бандитом. Чтит традиции. Просит уважения…

Его раскатистый, язвительный смех проносится по комнате.

– Только теперь я не возьму тебя в жены, – бандит выносит свой приговор мне прямо в губы, – Ты станешь моей подстилкой, Анастасия, и ох, даже не представляешь, какой грех тебя ждет. Ты очень долго и качественно будешь расплачиваться за ошибки отца своим телом.

Слова застывают на губах как вязкая, плотная глина.

– И еще кое-что, – Зверь неожиданно встает с постели.

Слышится щелчок отворяющейся пряжки ремня. Жужжит молния на его брюках. Шорох одежды.

Он… разделся.

Я обречена. Никто меня не спасет.

– Ты не должна на меня смотреть, – говорит он злобно, – Не должна видеть. И даже когда я буду тебя трахать, – наклонившись, шепчет он, – На твоих глазах будет повязка.

Мой тягучий всхлип растворяется у него во рту.

Зверь ловит мои губы, целует очень жестко, кажется, что кожа на них вот-вот треснет. Больно, ужасно больно и тошно.

Жесткая щетина впивается в кожу. Зачем-то я пытаюсь составить его портрет в своей голове по прикосновениям, но…

От мысли о том, что мой поцелуй в первую брачную ночь похищен бандитом, становится до смерти обидно.

Отец воспитывал нас с сестрами в строгости. Никаких свиданий, поцелуев, не говоря уже о чем-то более серьезном.

Но однажды, уже после официальной помолвки, Родион, все же, украл мой поцелуй.

Мой первый и единственный.

И он ни в какое сравнение не шел с этой дикой пляской, издевательством над моим ртом.