Ой, папочка…

Что хуже всего, я впервые в жизни не знаю, что сказать, как оправдать себя. Если он смотрел запись, то прекрасно видел и знает, с кем я пришла. Как и выводы все соответствующие тоже уже сделал. Иначе не привёл бы в свой кабинет и не заставил смотреть эту запись. Но я всё равно пытаюсь.

— Я здесь не причём, — шепчу едва слышно, глядя на него со всей честностью, крепче сжимая горшок с цветком в руках. — Правда, не причём. Я же с тобой всё время была. Мы только пришли вместе, а потом Рокс пропала, и я до сих пор не знаю, где она. Я тебе клянусь, Каин, я ничего не знаю об этом.

И, кажется, меня сейчас накроет истерика. Потому что… Если он хотя бы на одно мгновение допустит мысль, что я виновна… Я пропала. Перейти дорогу альфе — то же самое, что подписаться на самоубийство. А я ещё жить хочу!

Каин с мгновение смотрит на меня, не мигая. А затем…

— Лгунья, — выдыхает зло.

И я понимаю, что всё, мне никак не оправдаться перед ним. Он вынес приговор и готовится его исполнить.

Пальцы, удерживающие мой локоть, сжимаются крепче, в то время как свободная рука хватает за горло. Не менее крепко сжимаются мои на цветочном горшке, пока я со слезами смотрю в горящий золотом взор, в котором нет ни намёка на пощаду.

— А ты знаешь, что делают с такими лгуньями, как ты? — добавляет он.

Ответа не ждёт. Всего один неуловимый жест, и мой свитшот вспорот его когтями. Ткань сползает по моим плечам и падает на пол. А вместе с ним вниз летит и горшок. Каин его отбирает и кидает куда-то в угол. Я не смотрю, вообще почти не дышу, глядя в его наполненные тьмой глаза. Но всё равно зачем-то спрашиваю:

— Что?

Каин подаётся вперёд. Склоняется ниже, крепче сжимая ладонь на моём горле. С шумом втягивает в себя запах у виска. Да так и замирает ненадолго. После чего тихо шепчет на ухо:

— Их наказывают, — задевает губами мочку. — Жёстко. Долго. Беспощадно, — свободная рука смещается ниже, задевает моё бедро, а следом слышится очередной треск ткани. — До тех пор, пока они не начинают молить о пощаде. Вот тогда они, как миленькие, во всём сознаются. Так что, знаешь ли, я почти хочу, чтобы ты и дальше продолжила врать. Давай, залечи меня очередной порцией своей фирменной херни, фейка. Я жду.

Я почти задыхаюсь от ужаса и отчаяния. Я не знаю, как доказать ему правду. Как оправдаться. А он не верит мне. Я по глазам его это вижу.

— Это не я, Каин. Не я. Хочешь, обыщи мой дом. Сам убедишься. Нет у меня твоего бриллианта.

Каин холодно усмехается.

— Этот твой новый дом уже обыскали, — отзывается снисходительно. — Как и брошенную комнату в общаге. А ты всё равно задолжала мне не только мой украденный Орион, но и многое другое.

И я в самом деле перестаю дышать.

Как дом обыскали?

Новый…

Когда?! Почему я не в курсе? Как они обошли сигнализацию? И если реально обыскали, то… Как много он теперь обо мне знает?..

Луна, можно меня в обморок? А лучше сразу в кому!

Но вместо меня на пол сваливаются мои штаны.

Вот когда я резко прихожу в себя.

— Нет, — я пытаюсь выпрямиться, развернуться и уйти от прикосновения. — Это не я. Не я.

— На этот раз уже не так убедительно ты заливаешь, старайся получше, — скалится оборотень.

Мозолистые пальцы скользят под мои трусики и тянут их вниз.

— Каин, не надо, — уже откровенно молю его. — Не делай этого.

— Почему? Потому что цветы забыл? Или ужин? Так мой бриллиант стоит столько, что можно сразу несколько ресторанов и цветочных лавок купить, так что, считай, я с тобой на всю жизнь вперёд расплатился, могу без остановки теперь ебать во все дыры.