Вот и ездили торговые обозы через эти земли на свой страх и риск. Три проедут, четвертый перехватят.

И если до этого Оливии было страшно, то сейчас стало еще хуже. Она не раз и не два слышала истории о том, что проделывают с девицами, попавшими к таким лихим парням. И теперь даже мерзкий герцог казался куда меньшим злом.

От страха затряслись колени, а в животе стало холодно.

— А ты чего сидишь? Иди сюда! Вот ты тряпок на себя намотала! — бандит вновь сунулся внутрь кареты и, ухватив Оливию за руку, легко выволок наружу.

4. 4.

Силища у него была такая, что она даже ойкнуть не успела, как оказалась на земле, возле кареты.

— Да не дрожи ты как крольчиха! Мы пока только посмотрим, что у нас за выигрыш!

— Ну-ка, Ройс, кого ты там нашел? — второй голос, раздавшийся сбоку, был мягче первого, и Оливия сквозь фату сумела разглядеть еще одного разбойника, такого же высокого и широкоплечего. Только этот был сероглазым, с каштановыми вьющимися волосами, похож на уроженца побережья, такой же широкоскулый. — Это ж не тряпки, Ройс, это свадебная фата. Похоже, сегодня господь послал нас, чтобы разлучить эти два любящих сердца! Кто здесь против этого союза, пусть скажет сейчас или замолчит навеки!

— Мы против, давай нам невестушку! — зашумели разбойники и снова засмеялись. — Уж мы ей покажем, что такое настоящие мужчины.

Фату резко дернули, Оливия ойкнула, потому что заколки, держащие ее, зацепились и не сразу вылетели, а потянули за собой всю сложную прическу.

Но второго рывка заколки не выдержали, а сероглазый, скомкав в руках ткань стоимостью в тридцать золотых, присел рядом на корточки, рассматривая Оливию, словно овцу на ярмарке.

— А ты прав, Ройс, она действительно хороша, — разбойник посмотрел с восхищением, провел рукой по лицу девушки и крепко ухватил ее за подбородок, чтоб она не прятала взгляд. — И что ты, красавица, нашла в этом сморчке? Небось прельстилась на его деньги, да?

Оливия попыталась отшатнуться, но ей не дали.

— Итак, еще раз. Кто ты и кто это подвывающее дерьмо, а, куколка? Говори!

— Я баронесса Оливия де Соль, — всхлипывая, начала Оливия, за пеленой слез не видя ничего, кроме холодных серых глаз. — Это мой жених, герцог Арчибальд Фонтени. Мы ехали в замок Фонтени, чтобы венчаться там законным браком, по благословению божьему.

— Ага, благословению! — это черноволосый, которого назвали Ройсом, перебил Оливию. — Когда я сунулся в тарантайку, благородная баронесса сверкала титьками, как кабацкая девка, Талер. Что, жениху так не терпелось? Или ты попросту врешь, и он взял тебя к себе, чтобы развлечься в дороге? Так мы тоже не против. Ты вон какая миленькая. Задирай подол!

Вокруг заржали. Мужчины, много.

Оливия вытерла слезы и наконец разглядела, что происходит. Их кортеж попал в засаду — впереди дорогу перегораживало огромное упавшее дерево. Рядом с ним на земле валялись тела трех охранников — из них торчали стрелы с белым оперением.

Повозки со слугами, что ехали позади кареты, сейчас тоже потрошили, спуская на землю сундуки с приданым и герцогское добро.

Слуги стояли толпой в сторонке, окруженные одетыми в черное мужчинами, и вели себя тихо. Служанки пытались спрятаться за спины лакеев, а те, не желая неприятностей, выпихивали женщин вперед.

Еще три коня, на которых раньше ехали охранники, теперь были без всадников, а кучер, что правил каретой герцога, обвис на облучке.

— Так что? Кто ты? Баронесса или бордельная девка? — спросил тот, кого назвали Талером.

Голос был веселый, а глаза у него оставались холодными. Взгляд пугал куда больше оскорбительных слов.