Булатов сделал вид, что её слова заставили его задуматься. Выдержал паузу.

Он не просто всё решил, он уже знал, как минимизировать риски. Разделяй и властвуй. Теперь, даже если этот ягнёночек и скрывает под своим белоснежным руном волчью шкуру, этому перевёртышу будет сложновато оперировать в одиночку.

— Хорошо. Тогда вот вам мои условия. Я выплачу вашему детсаду щедрую компенсацию за то, что как минимум на время вы лишитесь такого бесценного специалиста. А вы сейчас отсюда уезжаете и больше не контактируете с вашей сотрудницей.

Сербина смотрела на него круглыми глазами:

— То есть вы её…

— Я её у вас покупаю.

8. Глава 8

Когда пальцы Булатова сомкнулись у меня на руке, я едва из одежды не выпрыгнула. В первые мгновения прилив паники был такой ошеломляющий, что у меня перед глазами всё поплыло.

Я никому не позволяла к себе прикасаться. Никому, никогда и ни под каким предлогом. Я не переносила объятия. Я держала дистанцию ото всех. И с некоторых пор любое случайное прикосновение вызывало во мне едва ли не приступ дурноты.

Потому что заставляло вспоминать другие руки — грубые, цепкие, жадно шарившие по моему телу. Страшные в своей безнаказанности… И ощущение полной беспомощности грозило утянуть меня на такую глубину, выбраться из которой я временами и не чаяла.

Булатов, конечно, не мог этого знать. А я не могла позволить себе расклеиться и окончательно «поплыть» под грузом жутких воспоминаний, особенно когда самым очевидным образом решалась моя судьба.

Сейчас я торчала на обширной, поражавшей своей монументальностью кухне и цедила из стакана вкусную, подкислённую лимоном воду, пока мимо меня сновали облачённые в белоснежную форму девчонки, меньше всего походившие на поварих.

Да у этого Булатова тут целая мини-империя — полностью укомплектованная штатом обслуги безразмерная крепость. Даже представить страшно, какими финансами нужно ворочать, чтобы жить на такую широкую ногу.

Такому богачу легче было бы какого-нибудь мозгоправа прямиком из Швейцарии выписать. Я-то ему на что? Он, конечно, упоминал о каких-то сложностях с поиском, но всё же. Ну и да, Сашина реакция на психологов… Наверное, это мне больше всего и помогло в нашей с ней беседе. На первый взгляд во мне никто психолога не заподозрил бы. Да я и не психолог в обычном понимании этого слова. Просто, наверное, нет худа без добра — собственные травмы позволяли мне безошибочно видеть чужие.

Как ни старалась я тянуть время, а пора бы возвращаться. Я опустила стакан на столешницу, поблагодарила одну из возившихся с распаковкой продуктов девчонок и уже направилась к выходу, когда на кухню ворвался худощавый темноволосый парень, чем-то неуловимо смахивавший на Булатова. Но если тот своими габаритами и повадками походил на мощную зверюгу, державшую себя в рамках исключительно из-за добровольного решения следовать правилам общественного договора, то этот незнакомец напоминал его изящную копию в юные годы.

Парень окинул взглядом кухню, видимо, не нашёл того, кого разыскивал, а потом его взгляд упал на меня. И я готова была поклясться, он в последний момент сдержался, чтобы не присвистнуть.

И подтвердил мои опасения, приложив руку к груди:

— Пардон. Не могу ошибаться. Вижу новое лицо. Верно ведь? Или я что-то пропустил?

Он подошёл ближе, упёрся ладонью в столешницу. На незнакомце была белоснежная рубашка и чёрные брюки. Видимо, в этом дворце все беспрекословно блюли дресс-код. Впрочем, интерьеры обязывали. Ходить среди мрамора и ценных пород дерева в протёртых трениках — это полный разрыв всех шаблонов и наверняка непоправимый удар для такого ценителя красивой жизни, как Дамир Булатов.